– Ну так что? Ты в порядке? Никаких болей, припухлостей или чего-то еще, что следовало бы проверить у врача?

Эдди – сорокадевятилетний мужчина, который легко может сойти за семидесятилетнего, ведь десять лет жизни на улице знатно его состарили.

– Остерегайся демонов. Особенно тех, у которых кривые рога. Они здесь, ходят среди нас и облачены в нашу кожу.

Крупица глупой надежды, что я питала, придя сюда, испаряется. Ничего не изменилось.

– Ага. Определенно.

Раньше меня выворачивало наизнанку, когда я наблюдала за этой версией своего отца – восседающего на ящиках из-под молока и на скамейках в парке, разглагольствующего о монстрах, прячущихся в тени и питающихся человеческими душами. Это случалось еще в те времена, когда воспоминания о нашей прежней жизни были еще свежи в моей памяти.

Когда-то давно мы жили в квартире с двумя спальнями в Ист-Ориндж, штат Нью-Джерси. Мой папа был начальником производственного участка на заводе по изготовлению болтов и шурупов, а мама работала продавцом в продуктовом магазине. Я брала уроки плавания и играла в футбол. Мы ужинали ровно в шесть вечера, каждую осень ездили на ферму, где часами искали идеальные тыквы для хэллоуинских фонариков.

Я потеряла эту версию своего отца в ту ночь, когда он стал свидетелем жестокого убийства женщины на стоянке у работы. Он утверждал, будто виноват неведомый монстр с крыльями и закрученными черными рогами, разорвавший ее когтями на части, и что ведьма, выпускающая пламя из кончиков пальцев, отправила его обратно в ад.

После этого он уже не оправился, все больше поддавался галлюцинациям и паранойе, которые ни лекарства, ни врачи не могли вылечить и объяснить. Отец потерял работу, мы лишились квартиры, и, в конце концов, находиться рядом с ним стало небезопасно.

Мы пытались помочь ему, но у нас не было денег, а если нет денег, система таким безнадежным людям не помогает. Так папа и оказался на улице, где и живет с тех пор.

Я провела годы, злясь и притворяясь, будто отца не существует, а затем еще несколько лет, страдая от чувства вины и стараясь поддерживать его – я договаривалась о приемах у врача, на которые папа отказывался приходить, снимала жилье, где он не желал оставаться, покупала одежду, которую он в итоге терял.

Теперь все, что я могу ему подарить, это свое опустошенное от разочарования сердце, дешевую еду и несколько добрых слов, когда встречаю его на улице. У меня есть свои проблемы, с которыми нужно считаться.

– Мне пора идти.

Впереди стелется узкая тропинка, ведущая к кустам рядом с мусорным баком. Если притворюсь, что выбрасываю обертку, то смогу обеспечить себе небольшое преимущество. Пидж и Тони направятся прямиком в мою квартиру, как только обнаружат пропажу, и если я выжду парочку дней, то в конце концов у меня получится проникнуть туда и забрать вещи. Ну, а затем сбежать.

– Приходила твоя мать, – говорит отец, кусая хот-дог. – Она спрашивала о тебе.

Упоминание о ней всегда ранит меня, но сердце быстро ожесточается. Я знаю, что она до сих пор время от времени разыскивает меня.

– Она все еще с ними?

Папа кивает.

Я сжимаю зубы.

– Держись от нее подальше. – Я больше не виню отца за болезнь, которая украла его у нас, но моя мать добровольно предпочла бросить свою дочь ради монстров. Я никогда ей этого не прощу. – Береги себя, хорошо? – Вешаю зонт на изгородь рядом с отцом, чтобы тот хоть как-то его защищал. Все равно без зонта бежать будет легче. – Иди в «Сент-Винсент» и спроси Сэма.

– Сэма?

Иногда папа слушается меня и ищет убежище. Он никогда не задерживается там надолго, но это хоть что-то.