– Вообще-то носят, – раздражённо выпалила Юна. – А ты, Бобби, наверное, и гоблина в глаза не видел никогда!

– Консервы… – сквозь зубы пробормотала Кэтрин, стоя за трибуной. – Слушайте, детки, вот эта ученица полностью права. Мне приходилось видеть, что остаётся после налёта этих маленьких поган… то есть я хотела сказать гоблинов обыкновенных. И я вам доложу – приятного в этом мало. А теперь усядьтесь поудобней и послушайте.

Гоблины обитают на пересечённой местности. Живут кланами, насчитывающими от тридцати до трёхсот особей. Как правило, занимают бесхозную пещеру, но могут жить и под открытым небом, сооружая что-то вроде хлипких шалашей из веток и грязи. Это называется гнездо. Пока семья небольшая, они стараются не пересекаться с людьми, но стоит им разрастись примерно до сотни голов, как они становятся наглыми и смелыми. В какой-то момент вся эта орава начинает нападать на ближайшие строения и людей. Сначала они мелко пакостят, крадут скот, разоряют посевы, потом переключаются на жителей. А теперь объясните мне, как фермер и его семья справятся с набегом в двести рыл?

В классе повисла тишина. Дети, не ожидавшие такой решительной перемены в характере своей новой учительницы, испуганно выпучили на неё глаза. Кто-то нервно сглотнул. Полноватый Вальтер так и вовсе затрясся всем телом.

– Это был очень увлекательный рассказ! – решил в очередной раз спасти положение профессор Форшер. – А теперь достаньте перья и чернила, мисс Хилл продиктует вам материал под запись. Прошу!

– Да, конечно, – обречённо вздохнула новоиспечённая учительница.

Весь остаток дня команда шла молча. Отчасти из-за того, что боялись нового нападения гоблинов, отчасти что каждый должен был переварить случившееся. Сама лучница пыталась не подавать виду и уверяла, что успокоилась, при этом стараясь не смотреть в глаза остальным, пряча заплаканное лицо. Фрида попробовала заиграть на лютне, но ей самой это быстро надоело. Альварес пару раз неудачно пошутил и тоже утратил интерес к общению. Дориан молчал с самого начала, погрузившись в свои мысли. Дорога по сильнопересечённой местности после ожесточённого боя тоже не располагала к разговорам. Немногочисленные поля фермы Томаса Макбэйна быстро закончились, превратившись в какие-то совсем уж плотные заросли ивняка вперемешку с берёзовой порослью. Кое-где на возвышениях торчали одинокие деревья, в основном, те же берёзы, но корявые и щуплые, с желтоватой редкой листвой. А в низинах текли ручьи, холодные до жути. Идти становилось всё труднее.

Земли эти перестали использовать ещё во времена молодости старика Макбэйна, когда прошёл очередной мор, и рабочих рук просто не хватало. Да и раньше не часто пользовались, считая бросовыми. Разве что пасли овец. Местность, изрезанная поросшими высокой травой и кустами холмиками вперемешку с мелкими ручьями, кое-где в низинах совсем заболачивалась, становясь труднопроходимой, что сильно снижало скорость и сказывалось на усталости. Приходилось идти не по прямой, а постоянно петлять, выискивая путь среди оврагов, спрятавшихся в высокой траве, и заболоченных стариц, где ноги моментально уходили в грязь и ил по колено. Пройти же заросший холмик, даже если он был крохотный, представлялось совсем непросто. Растительность цеплялась за промокшую после форсирования ручья одежду, отбирая последние капли сил и окончательно портя настроение.

Одно радовало команду – гоблины больше не появлялись. Вообще не ощущалось присутствия никаких крупных зверей и уж тем более монстров. Лили не раз проверяла следы, но, похоже, даже мелкие хищники вроде диких кошек обходили эту местность стороной. А вот птиц здесь было просто изобилие. Большие и маленькие, тихие и громкие, пестрые и невзрачные, они были настоящими исконными хозяевами этой территории. Крохотные малиновки и группки воробьёв прятались в кустах, постоянно вереща и чирикая на разные лады. Перепёлки и куропатки, оккупировавшие холмики, дружно выпархивали целыми стаями из зарослей травы, когда на них натыкались путники. А в вышине чинно парил коричневый коршун, высматривая, чем бы поживиться. Иногда он громко пронзительно кричал, ругая путников за то, что они распугали всю добычу. Ближе к вечеру ему это надоело, и он улетел ни с чем.