Гай Квитий смотрел на сражение своих лучших воинов и его взор был столь тяжёл, что казалось, он может продавить своей тяжестью небеса, и они обрушатся на землю. Перед самым началом поединка он позвал к себе Залуха и рассказал ему обо всём. Гай даже не стал ругать своего слугу за несдержанные возмущения в свой адрес. Лишь только просил обойтись с телом поверженного, как подобает. Залух поклонился Господину и направился прочь.

Сейчас, глядя на схватку, он понимал, что эта мука предназначена специально для него. Для его взора, они сражаются столь яростно и долго, чтобы не дать совести Наместника угаснуть в одночасье. Истязать его своей битвой, и под конец нанести самый жестокий удар. Чтобы осталось в памяти у него то, что он сотворил. А по ночам во снах они будут приходить к нему снова и снова, и эта битва будет напоминать ему о его поступке.

Гай пытался не смотреть на арену, пытался отвлечься хоть чем-то, но это у него не получалось. Его взгляд всё время притягивали двое мужчин сражающимся на песке арены. Но истинное наказание для Наместника Гая Квития было ещё впереди.

В одно лишь мгновение битва завершилась. Так неожиданно для всех, что никто толком так ничего и не понял. Лишь один из воинов упал на песок, а второй опустился перед ним на колени, и закричал.

Герхольд так вошёл в раж сражения, что совершенно про всё позабыл и не сразу понял что произошло. Коловрат просто не увернулся от очередного выпада друга, и клинок Герхольда пронзил его грудь. Через мгновение он уже лежал на песке, истекая кровью, а Герхольд стоял перед ним на коленях и плакал.

Арену поглотила мёртвая тишина. Случившееся заставило всех наблюдателей словно замереть. Они смотрели на смерть одного и горе второго. Смотрели и не могли сказать ни слова. Воздух застыл в их лёгких, и слова будто бы исчезли, уступив место лишь неожиданной пустоте тишины.

– Вот она смерть настоящего мужчины, – прохрипел Коловрат. Он схватился рукой за плечо друга. – Теперь ты свободен, брат. Придёт время и ты всё поймёшь, а пока не трать даром свою жизнь.

Предсмертные судороги сотрясли его могучее тело, глаза закатились и побледневшее лицо обмякло. Голова склонилась на бок, и воин замер навсегда.

– Неееет!!! – Звериный крик, полный горя и боли, разнёсся над ареной.

Аппий Маргус улыбнулся. Его месть свершилась, и он был доволен.

– Ваш воин достоин великой награды, – сказал он, первым нарушив тишину и обратившись к Гаю Квитию. – Я бы хотел наградить его. – Сенатор осмотрелся по сторонам и его взгляд остановился на маленьком деревянном мече сына, лежащем на кушетке. Он поднял игрушку и сказал. – Отныне это будет символ свободы великого воина. – Он развернулся и направился к выходу на арену.

Когда сенатор вышел на песок, Герхольд тяжело дыша стоял окружённый стражниками сенатора. Тело Коловрата уже уносили.

– Великий воин, – произнёс сенатор. – Я вручаю тебе этот символ в знак того, что отныне ты являешься свободным человеком и можешь жить обычной жизнью, – он протянул Герхольду деревянный меч. Воин принял подарок и крепко сжал его в руке. Сенатор тем временем продолжил. – Если однажды ты решишь побывать в моих краях, предъяви этот меч моим слугам и тебя пропустят ко мне.

Он слегка наклонил голову и, развернувшись удалился. Стражники последовали за ним, а Герхольд остался один на арене. Толпа выкрикивала его имя и радостно приветствовала вновь свободного человека, но Герхольд никого не слышал, он медленно направился туда, куда несколько мгновений назад унесли тело его друга.

Всю ночь он простоял на коленях над телом Коловрата. Слёзы непроизвольно текли по щекам, ноги онемели, но кельт не обращал на это внимания. Герхольд не помнил, когда в последний раз молился. Но сегодня ночью он молил всех Богов на свете принять душу его лучшего друга. Он не заметил, как уснул. Во сне он видел удаляющуюся в степи фигуру Коловрата. Герхольд бежал за ним следом, кричал и звал друга, хотел остановить его и вымолить прощения, но тот не останавливался. А догнать его Герхольд не мог. Когда силы его совершенно оставили, он упал на колени и взглянул вперёд. Коловрат взобрался на пригорок и обернулся. Герхольд пытался подняться, но не смог, а друг лишь улыбнулся ему такой знакомой и родной улыбкой, и помахал на прощание рукой. Герхольд вновь постарался встать и, напрягая все свои мышцы, с огромным трудом поднялся на ноги. Но когда он вновь взглянул на пригорок, там уже никого не было. Он ещё долго ходил вокруг холма, кричал и звал Коловрата, но ему никто не ответил.