Каждый день мы, как правило, выходим на улицу, где встречаем некоторое количество знакомых и нет людей. Мы являемся социальными животными и вследствие этого вынуждены взаимодействовать друг с другом. Это возможно только в том случае, если мы разделяем, по меньшей мере, базовые идеи относительно того, как устроен мир, как нам в нём себя вести, в соответствии с чем выносить суждения – есть и другие моменты, но ради простоты опустим их.

Всё это означает, что мы должны иметь базовый набор воззрений, который бы позволял нам сотрудничать – и враждовать тоже, борьба осуществляется по ряду техник, а не произвольно – и получать – или терять – то, что нам нужно. Даже охотники-собиратели не производят всего, в чём они нуждаются – яркий пример представляет собой язык, но есть много чего ещё – а потому кооперируются и достигают желаемого.

В принципе нет никакой разницы в том, насколько наши взгляды оправданы и релевантны. Если, например, в эпоху Средневековья люди считали, что Земля является пупом Вселенной, то гораздо лучше и практичнее было разделять это общее мнение, тем более что оно подтверждается эмпирическим путём, чего нельзя сказать по поводу гелиоцентрической модели мира. Если же кто-то шёл против данной догмы, то ему или ей приходилось несладко, что в частности доказал Д. Бруно.

Не стоит думать, будто мы теперешние свободны от разного рода заблуждений, суеверий, непонимания истинной реальности. Мы также имеем целый инструментарий подобных отношений к действительности, и как-то иначе тривиально не бывает. Что существенно – это то, что все остальные вокруг нас мыслят – и, значит, ведут себя, оценивают, говорят и чувствуют – как и мы сами, что создаёт столь необходимый для нормального существования любой культуры консенсус.

И в этом ключ в понимании нами реальности – и всего остального, разумеется, тоже. На самом деле всё, что мы видим – это конвенция о том, на что, как и когда смотреть и что при этом воспринимать, думать, ощущать. Даже если и наблюдается некоторая доля расхождений и диссидентства, она никогда не превышает определённых пороговых значений, которые бы разрушили эти договорённости, тем самым подставив под удар всю культуру.

Но этого и не происходит. Человек по своей природе – это весьма конформистское создание, в высшей степени зависящее от мнения своих соседей и от того, как они себя ведут и что переживают. Любое исключение из коллектива – как репрессалия против инакомыслия – чувствуется как физическая боль и всячески избегается. Да и вообще последнее для нас не характерно, ведь мы на генетическом уровне являемся социальным видом. Но при чём тут категория естественного? Есть дополняющих друг друга объяснения.

Первое. Это более чем нормально полагать то же самое, что и все окружающие. Если в группе есть согласие, скажем, по поводу неприемлемости абортов, то и лучше, и безопаснее, и разумнее считать точно так же. Более того, всегда находятся оправдания подобным воззрениям, какими бы дикими, страшными, пугающими и отвратительными они ни были – в принципе есть смысл говорить о том, что именно такие обычно наиболее фундированы, а более приемлемые, т.е. такие, которые бы не вызывали отторжения извне, оставляются без особого внимания, между прочим, в этом состоит общее, что есть у всех культур.

Это хорошо демонстрируется историей. Так, например, очень долго роль женщины в рамках цивилизации, по сути, сводилась к роли ходячего и управляемого мужчиной-владельцем инкубатора детей – желательно при этом мальчиков, что выглядит нелогично, ведь непонятно, кто будет рожать в дальнейшем – что объяснялось некой – конечно, мифической – низшей природой прекрасной половины человечества – между прочим, это обозначение несмотря на свою внешнюю привлекательность тоже из патриархального репертуара. То же касается и примера с отрубанием фаланги мизинца. Всегда можно представить дело так, что полный палец некрасив, свидетельствует о недостатке или дефекте, порочен и вообще ненормален. – это слово, как и его антоним так часто используются, что порой теряют какое бы то ни было содержание