– Будут ли такие показания засчитаны местным судом?

– М-м… Этот вопрос надо продумать. Мы не на службе у местного правительства, так что вряд ли с этим все будет гладко. Пусть Форлинкин проконсультируется у своего адвоката. – Майлз задумался: интересно, что эта пока незнакомая ему женщина думает о внезапно хлынувших от своего клиента вопросах, касающихся законодательства? Что ж, настал ее черед отрабатывать содержание. – В любом случае, доказательства понадобятся мне. Синица в руке не помешает.

– Мы все еще планируем освободить их после допроса? Если они – убийцы?

– Вообще-то, похоже, что они – непрофессионалы, а вовсе не наемные убийцы. Причем совершенно криворукие непрофессионалы. Все будет зависеть от того, что мы выясним в ходе допроса. Ворон поможет, но нельзя, чтобы они видели и его. Они и так слишком много знают.

– А если у кого-то из них аллергия? Или если аллергия у обоих?

Летальная аллергическая реакция на фастпенту не такая уж редкость среди оперативных работников с разных планет. Насчет этих двух гражданских Майлз не был уверен.

– Пусть Ворон сначала проверит. Все необходимое для допроса – в моем наборе, вместе с пентоталом. Если что случится, доложить мне.

Роик кивнул. Во всем, что касалось допросов по уголовным проблемам, Майлз полностью доверял Роику.

– Теперь что касается глобальных вопросов… – Майлз приостановился. – Пока не знаю, с какой стороны к ним подойти. Не верится что-то, что эта технология в руках человека не превратится в одни и те же грабли на всех планетах. В каком-то смысле это также забота Барраяра. Ну, или забота Барраяра в недалеком будущем.

Прекрасно, теперь у него появилось объяснение отчетам о расходах по этому делу на все случаи жизни. Не то чтобы такое объяснение стало затруднительным, но рано или поздно отвечать придется.

Роик задумчиво почесал затылок.

– Проблема в том, что здесь у всех примерно одинаковые цели. Если правительство допустит, чтобы вся система стала уж очень коррумпированной, как они собираются обеспечить безопасность своей собственной разморозки?

– Нельзя недооценивать способности человека выдавать желаемое за действительное и страсть к самообману, – ответил Майлз. – Здешнее общество поглощено лишь одной страстью: как бы избежать смерти. Видимо, поэтому жители Кибо забывают жить.

Роик побарабанил пальцами по шву на брюках.

– Похоже на то.

Краем глаза Майлз уловил какое-то движение: общая дверь послеоперационной палаты открылась, и на пороге появился Форлинкин, а за ним – взволнованные мордашки Джина и Мины.

Майлз показал рукой в их сторону:

– Госпожа Сато, по-моему, к вам посетители.

Она повернула голову, выпучив глаза, ахнула так, что даже из-под маски было слышно, и резко вскочила со стула. Ворон даже подпрыгнул, в готовности помочь, если Лиза потеряет сознание от головокружения. Куда там – мать сломя голову неслась из палаты.

– Джин! Мина!

– Мамочка!

Дети рванулись вперед, однако не отпустили рук Форлинкина, и тот, сделав несколько неровных широких шагов вперед, оказался лицом к лицу с Лизой Сато.

Она опустилась на колено, крепко обняв детей – сначала одного, потом другого, потом обоих вместе. Наверное, она сейчас плачет, подумал Майлз. Он подошел к двери палаты и прислонился к косяку, наблюдая за ними. И даже Джин, забыв, что ему «почти двенадцать», не устоял и пустился во все телячьи нежности.

– Мина! – Лиза Сато немного отстранила дочь от себя и разглядывала ее поверх маски. Материнский голос дрожал. – Как ты выросла!

Только теперь Майлз по-настоящему осознал, что из ее жизни были украдены полтора года. Вот они, вещественные доказательства, а не просто слова, слова, слова…