– М-да-а… – мрачно протянул Збитнев, нагибаясь над трупом.

Откинув со лба старика прядь заиндевевших, стриженных в скобку волос, увидел на виске льдинку замерзшей крови. Симантовский, присев рядом с ним на корточки, шепнул:

– Где-то тут должно валяться и орудие убийства…

– Это уж точно, без кола хорошего тут не обошлось, – осматривая место удара и даже трогая пальцем, согласился пристав, окликнул урядника: – Саломатов, посмотри-ка, нет поблизости тут чего такого…

Урядник развернулся и сурово скомандовал мужикам:

– А ну, гляньте-ка по сугробам!

Мужики, всматриваясь в снег, двинулись кто по проулку, кто по главной улице. Только стражник Кузьма Коробкин да старожилец Лука Сысоев остались у трупа, придерживая все еще рвавшегося из их рук Андрея Кунгурова.

– Чего вы на нем повисли? – хмуро поинтересовался становой.

Коробкин виновато пояснил, отпуская парня:

– Дык, ваше благородие, обчественный долг справляем. Сын энто убиенного, значить. Вот желание имел самолично с обидчиком расправиться, мы его чуть и попридержали. С топором, значить, к Белову Анисиму рвался…

– Ага… Еле спымали, – басовито поддакнул Сысоев.

– Ладно, не буду боле… – опомнившись, вырвался из его рук Андрей.

Пристав кивнул одобрительно:

– Это ты правильно, братец… ты же теперь за главу семейства остался… Тебе теперь соответственное поведение иметь должно.

Кто-то из мужиков, по пояс проваливаясь в снег, добыл из сугроба тяжелый березовый кол, заорал:

– Есть, ваше благородие!

– Неси сюда, – скомандовал становой.

Внимательно осмотрев кол, Збитнев действительно обнаружил на нем темно-бурые пятна. Вслух ничего не сказал, но фыркнул удовлетворенно.

– А ну, не толпись! – прикрикнул он на мужиков. – Отсуньтесь на шаг. Чего встали?

Проснувшись, Анисим Белов открыл глаза и долго лежал, мрачно уставившись в почерневший потолок. Мутной волной накатывали воспоминания о вчерашнем вечере. Он даже не сразу расслышал топот и голоса в сенях.

– Открывай, твою мать! – раздался с улицы голос урядника.

Тревожно вскинулась на палатях Татьяна, проснулся Пётр, но Анисим даже не шевельнулся, все смотрел и смотрел на раскачивающуюся в углу паутину.

– Белов! Открывай!

Анисим не шелохнулся.

– А ну, навались! – под напором мужиков дверь затрещала.

– Открой, Петька, – хмуро проронил Анисим, опуская на пол большие босые ноги.

Пётр в смятении замешкался, но отодвинул всё же засов.

В избу ввалились мужики, урядник. За ними неторопливо вошел становой пристав, с иронией, но и с угрозой заметив:

– Начальство слушаться надо, голубчик… Да и вставать на ноги следует, когда полицейский чин с тобой беседует…

Урядник Саломатов, свирепо выпучив глаза, сгреб Анисима за нательную рубаху:

– Встать!

Анисим усмехнулся.

Свободной рукой урядник отвесил ему изрядную оплеуху. Белов недоумевающе уставился на него:

– Пошто бьешь-то?

– Убивец! – выругался урядник и занес руку для нового удара, но был остановлен жестом Збитнева.

– Не ожидал я от тебя, братец Белов… – почти благодушно проговорил становой. – Не ожидал… Говорили про тебя, что упрямец, всё одно такого не ожидал… Если уж натворил, Белов, будь любезен ответ держать.

Анисим насупленно посмотрел на него:

– Не пойму, о чем вы?

– Не понимает он! – замахнулся было Саломатов, но рядом вдруг оказался Пётр, повис у него на руке, яростно, не по годам, прошипел:

– Не смей!

Урядник отбросил Петра, а подоспевшие мужики-стражники прижали парня к печи так, что он только головой трясти мог да глазами сверкать.

– Утихни, паря, – удерживая Петра, шепнул ему Лука Сысоев, опасливо оглянулся, продолжил шепотом: – Отец твой, похоже, Кунгурова старика ночью уханькал… Так что полегче ты, не гневи станового. Мало ли там что…