– Да, да, – с жаром подхватил Тито. – Точно так, ваша светлость. Совершенно вылетело из головы.

– В этом нет ничего удивительного. Такая мелочь. Но теперь раз вы вспомнили о нашивках, не затруднит вас сказать, какого они цвета?

Брови Тито сошлись у переносицы, он обхватил пальцами правой руки чисто выбритый подбородок, всем своим видом показывая, что роется в тайниках памяти.

– Дайте подумать. Ну конечно, вспоминаю, вспоминаю. Они…

– Белые с синим, не так ли? – подсказал герцог.

Тито ударил кулаком в раскрытую ладонь.

– Ну, конечно, белые с синим. Белые с синим! Разумеется, белые с синим. Как я мог забыть?

Агабито низко склонился над лежащими на столе бумагами, чтобы спрятать улыбку, которую не смог сдержать – никаких нарукавных нашивок у кавалеристов Ферранте не было.

– Я с этим обязательно разберусь, – пообещал Чезаре Борджа. – Вызову Ферранте и допрошу его. Агабито, распорядись, – приказал герцог и наклонился вперед.

Тито, разумеется, лгал, но теперь герцогу хотелось знать, против кого направлен удар. Только ли Ферранте хотел навредить жалобщик? И Чезаре попытался найти ответ на свой вопрос.

– Я искренне огорчен случившимся, мессер Тито, – продолжил он. – Обычно мои войска не дают повода для жалоб. Они хорошо вымуштрованы. Но этот Ферранте! Ума не приложу, что его гложет?

– Не сказывается ли влияние его теперешних друзей? – предположил Тито, переходя к следующему этапу намеченного плана.

– О? А с кем же он нынче водит дружбу?

Тут Тито вроде бы дал задний ход.

– О нет, я допустил бестактность. Сказал больше, чем следовало. Прошу извинить меня, ваша светлость.

– Мессер Тито, – голос герцога посуровел, – я не люблю, когда со мной говорят загадками. Кто, как не я, имеет право знать обо всем, что творится в моих владениях?

– Но, мой господин, умоляю вас! Никаких загадок. Просто, что я хотел сказать… о чем подумал… может… может… – и он беспомощно развел руки.

– Может что? – воспросил Борджа. – Прошу вас, хватит ходить вокруг да около. В приемной ждут другие. Говорите, мессер Тито. С кем, вы утверждаете, встречается Ферранте де Исола?

– Утверждаю? О, ваша светлость!

– Тогда заявляете, мне без разницы. Так я вас слушаю. С кем, вы слышали, он гуляет?

– Слышал? Неужели я могу обвинить человека понаслышке? О нет. Я говорю лишь о том, что видел сам. И не один раз. Ваш капитан сидел за одним столом в таверне постоялого двора с господами из Болоньи, которых я знаю. Возможно, они лишь пили вино. Возможно.

Глаза Борджа превратились в ледышки.

– Означают ли ваши слова, что Ферранте де Исола вступил в сговор с моими врагами?

– О, господин мой, умоляю вас, не делайте поспешных выводов. Я поделился с вами лишь тем, что видел. Об остальном вы можете догадаться сами.

– Если возникнет такая необходимость, вы сможете повторить все это под клятвой?

– Готов хоть сейчас, если вы сомневаетесь в моей честности, – с достоинством ответил Тито.

– И наказание за лжесвидетельство вас не смущает?

– Я говорю правду, – возразил Тито.

Чезаре помолчал, пальцы его перебирали русую бородку, на губах играла легкая улыбка. Затем пожал плечами и посмотрел собеседнику прямо в глаза.

– Мессер Тито, я вам не верю.

Злобная гримаса исказила лицо Дженелески, смуглые щеки побагровели. Лгать-то он лгал, но никак не ожидал, что ему скажут об этом столь прямо и откровенно, да еще при свидетеле. В Италии хватало мужчин, которые при подобном оскорблении бросились бы на герцога с мечом или кинжалом. Но Дженелески не входил в их число.

– Ваша светлость, – свои протест и возмущение он смог выразить лишь голосом, – вы забываете, что я – Дженелески.