Что не говори, здесь не обошлось без хитроумностей Вс-вышнего, давшего мне при рождении именно такую фамилию, от которой начался отсчёт моей сути. Все школьные и юношеские годы меня преследовали насмешки, которые болезненно терзали мою душу. Но, с другой стороны, с фамилией Сало было легко шагать по жизни, особенно на Украине. И в училище, и в консерваторию меня внесло на руках. Совсем не так, как пришлось Фридманам, Янкелевичам или Рабиновичам.
При окончании консерватории я перешла на мамину фамилию Ковальская. Мама выросла сиротой и своей родословной не знала. А между тем её фамилия так или иначе пришла из Польши и популярна там по сей день. Во второй половине 18-го века русская императрица Екатерина II позволила польским евреям селиться в местечках на Украине, куда, спасаясь от польского антисемитизма, евреи хлынули массовым исходом. А в Житомирской и Уманьской областях, где было очень много евреев, и родилась наша Мама. Её, младшую из 6 детей, вырастила бабушка, которая однажды рассказала маме, что в Польше у них был маленький кошерный ресторанчик. Никто не придал этой информации должного внимания, так как дети слова «кошерный» не знали. Имена маминых братьев, которые я помню – Марк и Адам – могли быть отголосками чего-то польско-еврейского. Кто знает теперь, что было в действительности? Остаётся лишь гадать о глубинных корнях и истоках наших родителей.
Когда же я вышла замуж, Вс-вышний, как дар, как ещё незаработанную награду, дал мне фамилию с именем Мошияха, вкраплённого в фамилию Бимбад[10].
Мы с мужем долго не знали значения нашей семейной фамилии. Понадобилась жизнь, чтобы расставить все хитросплетения ХаШема[11] с фамилией на свои места. Через годы после моего замужества наши подросшие дочери, учась в Нью-Йорке и Израиле, прислали нам интересную информацию о значении фамилии Бимбад. В 1971 году этой фамилией ХаШем как бы дал мне заранее энное количество лет на разбег, на рост в иудаизме, чтобы, наконец, довести меня до окончательного осознания себя тем, что я есть сегодня.
Уже написан ряд хороших книг о том, как евреи по рождению оказывались в далёких от еврейства ситуациях, каков был путь возврата и какой ценой. Книга Товы Мордехай Playing With Fire глубоко взволновала меня. Прыжок через пропасть Кармелы Райз – повесть о евреях-отказниках, героически боровшихся за своё право быть евреями и не менее героически вырвавшихся из советского плена. Из книг о герах[12] я знаю только одну – Бамбуковая Колыбель, написанную еврейским отцом Авраамом Шварцбаумом о своей приёмной китайской дочери, искренне и сознательно ставшей еврейкой в день своей батмицвы.
Мне не известно, пишут ли люди откровения о своём приходе в иудаизм. Скорее всего, что нет. Многие держат этот факт своей биографии в большом секрете. Возможно потому, что объяснять себя очень сложно, часто из нежелания впустить посторонний взгляд в свою личную жизнь.
Но тут возникает вопрос: зачем это нужно было мне? Зачем приподнимать мою личную завесу, раскрывать и объяснять секреты своего внутреннего мира? Ответ прост: человек нашёл жемчужину и зажал её в руке от постороннего глаза. Как долго он может прожить, держа свою драгоценность в кулаке, заботясь о секретности? Какая ему радость от этого сокрытия? Другое дело, когда он разожмёт кулак и в восторге протянет раскрытую ладонь миру, говоря:
– Смотрите! Какая красота и совершенство! Её создал Творец.
Во-первых, это важно для тех, кто хочет, очень хочет, но не решается переступить черту. Это – своеобразный, смелый шаг. Это – обогащение себя глубинной объективной мудростью, необходимой для праведности поступков.