- Насиловать тебя везем, - бодро. - Надевай свои сапожки и готовься. У меня тут приятель живет.

Мы тормозим у какого-то дома в полной темноте, лишь фары освещают облупившийся забор и собаки глухо лают где-то поблизости.

- Роман, если вы так шутите... - в панике бросаю взгляд на ручку двери, прикидывая, в каком случае имею хотя бы малейший шанс на спасение: если буду бежать или звать на помощь - в этот момент он оборачивается и качает головой.

- Давай на «ты?» Страшно, Яна? - серьезный такой, одни догадки, что у него в голове творится. - Правильно боишься, никто понятия не имеет, где ты и с кем. Испугайся как следует, чтобы в следующий раз трижды подумала, прежде чем... - замолкает на полуслове. Наши лица оказываются слишком близко, мы оба закрываем рты и молчим целую бесконечную секунду. Не просто смотрим друг на друга, а будто поедаем глазами. И чем дольше это длится, тем сильнее ощущается. Иррациональные эмоции, а в голове звучат слова:

Как же мне повезло, что появился ты. Как же мне повезло, что не проехал мимо.

Ставший уже заливистым лай словно становится тише, посторонние звуки остаются где-то за кадром. Онтак смотрит на меня, что я забываю дышать. Мне кажется, на меня никто никогда так не смотрел. Как на конфету, которую нельзя трогать ни при каких обстоятельствах, но при этом безумно хочется.

- Красивая ты, обалдеть можно, - быстро и неловко улыбается, отводя глаза, но потом снова возвращается. А мне будто только этого и хочется — добрых слов от него после того, как отчитал. Он берет меня за руку, перебирает мои пальцы, а затем плавно тянет на себя и прижимается. Губами. К моим. В поцелуе.

Определенно точно мы этого не планировали. Совершенно очевидно, оба хотим продолжения.

Он действует без пошлости и лишней наглости. Не идет напролом, а просто прижимается своими губами к моим и замирает. Полное безумие! Мой мозг, вероятно, замерз посильнее пальцев на ногах, он категорически отказывается работать. Я просто закрываю глаза и слегка улыбаюсь. В награду за покорность мне достается еще одно робкое движение его губ, и я приоткрываю рот. Его губы обхватывают мою нижнюю и нежно целуют. Меня окутывает аромат его туалетной воды, запах совершенно чужой и непривычный, это будоражит. Еще одно несмелое движение, и теперь мне по-настоящему жарко.

Нас выводит из ступора хлопнувшая калитка и чей-то громкий раздраженный голос. Мужчина орет на собак, призывает заткнуться и бежать в загон. Я отстраняюсь и непроизвольно касаюсь губ пальцами. Они горят, пылают. Кажется, я чувствую, как пульсирует кровь в сосудиках.

- Я таких красивых вблизи ни разу не видел, - говорит мне Роман, растерянно приподнимая брови. А я понимаю, что до боли хочу этого мужчину. Неистово, как никого никогда в жизни. Его губы растягиваются в нервной улыбке. Кажется, он сам в шоке. Мое сердце так быстро колотится, что вот-вот покалечит ребра.

Роман быстро облизывает губы, сглатывает и, отстранившись, говорит хрипло:

- Если тебе нужно руки помыть или в туалет, то пойдем вместе, - отводит глаза в сторону.

- Там точно безопасно? - поспешно натягиваю сапоги.

- Конечно, ты ведь меня впервые в жизни видишь, - вновь смеется, надевает пуховик и выходит из машины.

На улице темень, благодаря чему ни он, ни его друг не увидят моих пунцовых щек. Я - вовсе не скромница и не ханжа - в последний раз так часто краснела еще в школе. Потом был первый курс, первый поцелуй с Кириллом Сысоевым и отношения длиною в восемь лет. Несколько раз мы собирались пожениться, дважды подавали заявление в ЗАГС, но каждый раз в последний момент что-то мешало. Откладывали. А потом вроде как... и так нормально. Начали ссориться. Последние полтора года мы живем раздельно из-за работы: он не готов менять свою, чтобы жить со мной, а я не собираюсь уезжать из своего любимого города в эту дыру, даже ради него. Маме сразу не понравилась наша идея ненадолго разъехаться. «Нет ничего более постоянного, чем временное», - ругала она меня. Оказалось, мама предвидела будущее.