Мне тоже понравилось платье, но я сомневалась:
– Очень открытое. Открыты и спина, и грудь.
Моро взглянул на мою блузку, застёгнутую на все пуговицы:
– Платье для самой красивой девушки. Вам нечего скрывать.
Вечером, проводив меня до порога дома и вручив пакет с красным платьем, Моро спросил:
– Какие у вас планы на завтра, Ева? Завтра суббота. Не хотите прогуляться по берегу океана?
В полутора часах от нас есть прекрасный остров, Иль де Ре. Можно позагорать, искупаться, поесть свежих устриц.
– Правда? Океан так близко? Я всегда мечтала искупаться в океане!
– В таком случае я заеду за вами в восемь утра. В десять мы уже будем на пляже, а в обед поедим устриц.
– Прекрасно! До завтра!
– До завтра! – Анри наклонился и поцеловал меня в щёку.
Я ожидала поцелуя в губы и была несколько разочарована.
У ворот он обернулся:
– Сладких снов, Ева!
– И вам!
После ухода Моро я побрела в спальню. Я так устала за день, что повалилась в кровать, едва раздевшись. Экран смартфона высветил цифры будильника: семь тридцать, – и погас.
На улице за воротами раздались быстрые шаги незнакомца. Он перелез через каменную кладку забора. Зашуршал под ногами белый гравий.
Но я уже этого не слышала.
Будильник прозвонил в семь тридцать утра. Я вскочила и побежала в ванную. Включила кран, и из крана полилась ледяная вода. До вчерашнего дня я жила в гостинице, и совершенно забыла предостережение мадам Сабль, что в ванной вода нагревается с помощью печи, а печь нужно топить углём.
Зубы почистить и умыть лицо я смогла, но как принять душ?
«Подумаешь! В девятнадцатом веке люди справлялись, что же, я в двадцать первом не смогу?»
Я решительно спустилась в кухню и вошла в чулан, где хранился уголь. Уголь был сложен пластами, спрессованный в плотные кирпичики. Рядом лежали крафтовые пакеты, в которые уголь нужно было складывать и носить к печи. Очень разумно и удобно – уголь в пакете кладут в печь, поджигают бумагу и ву-а-ля! Проще простого! Чистая работа!
У стены стояли лопата и совок. Я облокотилась рукой на косяк у двери, нагнулась за совком, а дальше произошло то, чего я совсем не ожидала. Раздался глухой звук, будто ударили в барабан за стеной. Вероятно, я задела ногой нижний ряд кирпичиков, и уголь посыпался. Я вскрикнула и отступила к двери чулана, но она оказалась закрытой. Пока я догадалась повернуть ручку, добрая половина кучи сползла мне под ноги. Чёрное угольное облако окутало меня, и я, чихая и кашляя, поспешила выбраться из чулана.
В ванной у печи я обнаружила несколько полных пакетов с углём и чуть не разрыдалась от досады. Печь я затопила быстро, уголь разгорелся, и в баке заурчала, нагреваясь, вода.
В это время раздался звонок в дверь. Я взглянула на часы. Ровно восемь утра! Это Моро!
Я открыла дверь, собираясь сказать что-то в своё оправдание, но Моро, взглянув на меня, с порога разразился таким громогласным хохотом, что у меня язык прилип к нёбу. Я взглянула в зеркало, висевшее над комодом в прихожей, и совершенно онемела. На меня смотрело чёрное, как у кочегара, лицо с серыми волосами.
Анри, тем временем отсмеявшись, стал очень серьёзен. Он вошёл в дом и с порога, тесня меня в коридор, принялся жарко целовать.
– Моя Золушка, – шептал он, расстёгивая на мне халатик.
– Подожди, подожди! Ты испачкаешься!
– Пусть! – мычал он, распаляясь.
– А как же Иль де Ре? – вяло сопротивлялась я.
– Он не уплывёт, – Моро скинул с себя футболку.
– А если уплывёт?
– Я найду тебе новый остров, – прохрипел Моро, не владея собой.
– Подожди! Подожди!
– Что? – взглянул мне в глаза Анри.