А однажды мы с одной сестрой пришли к ней в день Преображения, и Матушка вообще сняла с себя личину юродивого, говорила прямым открытым текстом об очень глубоких вещах. Она говорила о Преображении. Мы были потрясены глубине ее богословия. Трепет от той беседы остался на всю жизнь. «Преображение, – говорила Матушка, – это такой высочайший праздник, который мы даже не можем постигнуть, не можем отпраздновать его, как должно». Матушка была очень серьезна, говорила четко, ясно, и проникновенно. Всегда закрытая от посторонних, она открыла в этот день нам свое отношение к празднику, который был ей особенно дорог. Она переживала его очень глубоко и торжественно, мы ощутили себя вовлеченными в ее переживания и чувствования. Господь просиял в день Преображения на горе Фавор, показав человеческому роду Свою благодать, Божественный свет, Божественную энергию, призывая человечество познать цель своего бытия, приблизиться каждому к этому свету, к благодати Царства Небесного. Каждый в свою меру. Как говорил преподобный Серафим Саровский, призывая стяжать благодать Святого Духа. И вот при этом разговоре мы с сестрой заметили одно и тоже, Матушка видоизменилась и озарилась каким-то неземным светом и находилась в сиянии. Позже, мы поделились друг с другом своими впечатлениями и обе увидели одно.

Наставлений Матушка давала очень много, что так необходимо каждому монаху. Это был ее духовный опыт, который она передавала монашествующим. Она говорила об Иисусовой молитве, о ее значении, а также было еще одно такое важное для нас наставление, которое особо старалась донести уму и сердцу каждого, это чтобы мы «так несли свое послушание и любовь к Богу, чтобы никогда никого ничем не задеть, никого не обидеть. Душу так надо беречь, чтобы никого не задеть».

Еще, когда мы предлагали: «Давайте, Матушка, у вас подметем, уберем…», – а она всегда говорила: «Не надо! Ты и так всегда со слезами, тебе нельзя давать работу». Такая ее была любовь и забота.

Когда матушка Алипия умерла, она была погребена по монашескому чину. Я лично облачала Матушку для погребения. На почившую я надела: власяницу, параман, рясу, пояс, мантию, в которую трижды запеленала ее. Также надела апостольник, скуфейку, четки, тапочки, и вложила в руки крест и в гроб свечу. Одежды монахини Алипии я взяла в ее келии, они были не новые. Запах одежды был необычный – тонкий, приятный.

Прибыл иеромонах Роман Матюшин, отслужил панихиду, после чего тело монахини Алипии было вынесено монахинями Флоровского монастыря и положено во дворе в гроб. Потом гроб поставили в грузовую машину, которую предоставила игумения Антония (Филькина), и повезли на отпевание во Флоровский монастырь. Это все было 31 октября. В монастыре лицо Матушки покрыли наличным параманом.

В 16.30 протоиерей Николай (Запорожец) и хор монахинь монастыря совершили парастас. Гроб с телом старицы оставили на ночь в храме. Утром 1 ноября в 7.00 была совершена заупокойная литургия, после нее – соборное отпевание. Храм был заполнен людьми. Погребать Матушку повезли на Лесное кладбище, на восьмой участок Флоровского монастыря. Гроб поставили около могилы, отслужили литию, покрыли погребальным покрывалом до конца. После этого священник вылил в гроб масло от соборования при пении Аллилуиа. И окропил могилу святой водой. Гроб закрыли крышкой и опустили в могилу.

Прикосновение к благодати и святости

Монахиня Иоанна (Каптановская)

г. Киев

Общение с матушкой Алипией пришлось на годы нашего духовного становления. Мой сын Женя был еще юношей, ему необходимо было наставление, поддержка духовного человека. Он часто ходил к матушке Алипии – почти каждый день. Как нет его дома, значит, к ней пошел. Сын привел к Матушке много своих знакомых, которые потом уже от Матушки не отошли до самой ее кончины, и продолжают чтить ее и поныне. Это круг близких старице людей. Она видела духовный путь сына, видела в нем священника, монаха, а в последствии и епископа, поэтому особо тепло относилась к нему.