тец мой был верующим, также и его родители строго придерживались всех канонов церковных, соблюдали посты, ходили в церковь, хотя она находилась далеко от того поселка, где они жили. Это тяготение к православию вероятно через них передалось и мне. Я сама пришла в церковь – по собственному желанию. В этом я чувствовала необходимость. Братья бабушки были священники. Один служил в Петербурге, звали его Тарасий, был близок Царской семье, потом был выслан на Урал. После того, как он заболел тифом, его бросили умирающего у лесника, который его и выходил. Так он и остался там жить. А второй Иаков служил на корабле в русско-японскую войну, и во время боя корабль был разгромлен, его подобрало канадское судно, и так он попал в Канаду. Больше о нем никто ничего не знал до тех пор, пока уже в более позднее время он сам не разыскал бабушку.

С матушкой Алипией я встретилась в 1986 году – том трагическом году, когда произошла авария в Чернобыле.

Это был пост святых апостолов Петра и Павла, начало июля. Казалось бы, встреча произошла случайно, но потом я поняла, что она была неслучайной, закономерной. Сына я увезла из Киева к родителям в Донбасс, в Луганскую область и потом летом возвратилась в Киев. И естественно переживала в связи с событиями в Чернобыле. В этот момент я пошла в храм на Демиевке. После молитвы ко мне подошла женщина Нина Тимофеевна (впоследствии схимонахиня Феозва), прихожанка этого храма. Она обратила внимание, что я печальна и расстроена. Она спросила: «Чем я расстроена?» Я ей сказала, что родственники настаивают на том, чтобы я переехала в Луганск или Донецк. А я не знаю, как поступить. Не хочется уезжать из Киева. Нина Тимофеевна начала утешать меня: «Успокойся, успокойся, нечего волноваться. Пошли к матушке Алипии, и она тебе скажет, как правильно поступить». Удивляясь сама в себе, но буквально с первых ее слов я согласилась пойти к матушке Алипии.

Мы с ней вышли к троллейбусу, поехали на Демиевский рынок, потому что я изъявила такое желание, что я первый раз иду к человеку и хочу прийти к матушке Алипии с хлебом, солью, миром и добром. Я должна принести ей гостинец. Тем более, что сейчас пост. Бабушка моя очень строго соблюдала все посты, и я знала, что она кушала, как она готовилась к этим дням. Мы пошли на рынок, я купила первые овощи: огурчики, помидорчики, первую морковь, первый небольшой арбуз, растительное масло, хлеб белый и темный и мы пошли. Доехали до Голосеевского леса, а потом пошли пешком по лесу. Дорога была трудной, песок насыпался в обувь, и меня обуревали сомнения: «А стоит ли идти?» Но Нина Тимофеевна успокаивала меня: «Не бойся – идем». Среди леса, на небольшой лужайке стоял домик, обложенный кирпичом. Вокруг никаких построек больше не было, возле домика стоял забор, и в метрах десяти-пятнадцати был кран, откуда матушка Алипия набирала воду. В это время у старицы были две девочки из Флоровского монастыря, они пришли ее проведать. Они готовили обед, накрывали на стол. Матушка Алипия встретила нас очень доброжелательно, тепло. Я почувствовала на себе ее взгляд – пристальный, внимательный, как бы оценивающий, изучающий, строгий, но доброжелательный. Я поздоровалась, извинилась за беспокойство, положила свои гостинцы. Она приняла их с благодарностью и радостью, ей понравилось все то, что я принесла. Сразу она почистила морковочку, порезала ее и положила на стол. И меня первой пригласила к столу. Я предложила: «Матушка, Нина Тимофеевна старше меня по возрасту, ей первой нужно сесть за стол». Я помнила, что у меня в семье дедушка всегда заходил первым за стол, а потом приглашал всю семью. Но матушка Алипия строго возразила: