– Евген дома?

Старик все молчал, и Азевич напомнил:

– Азевич я. Когда-то с Евгеном вместе работали. В райкоме, – напомнил он…

Старик шире раскрыл дверь, и он ступил через порог в глухую темень сеней, растопырив руки, прошел за хозяином в избу. Здесь было почти так же темно, как и в сенях. Старик пододвинул ему какой-то стул, и он сразу сел, чтобы в темноте на что-нибудь не наткнуться.

– А где же Евген?

– Должен приехать. Как съехал поутру… – сказал старик, взглянув в светловатое, без занавесок окно.

– И далеко?

– Да в местечко. Зерно повез…

– Вот как! Налог или на продажу?

– На сдачу. Немцы обложили. Как и советы, бывало. Надо сдавать.

Наверно, надо, подумал Азевич. То, что он не застал Войтешонка, немного огорчило его, но он утешился мыслью, что тот, возможно, скоро появится. В избе было тепло и покойно, больше нигде никого не было слышно, и он хотел спросить старика про его дочерей. Но тот перебил его собственным вопросом:

– А вы теперь из местечка или как?

– Нет, не из местечка, – сказал Азевич. – Из местечка уже давно.

Пожалуй, надо было сообщить о себе и еще что-то, но Азевич пока воздержался. Непростое это дело – рассказывать о себе. Да в такое время. Кто знает, какие у этих Войтешонков отношения с немцами. Об их отношениях с советами Азевич знал хорошо, и это также вынуждало его к осторожности.

Конец ознакомительного фрагмента.