И – растираться, растираться…

Да здравствует новый день!!

На кухню не зайти без тёмных очков. На углу стола группа опарышей ждёт своей участи. (Это аминокислоты.) Заныл, завизжал блендер взбиваемым белковым коктейлем, затарахтел кусками льда (люблю похолоднее).

Начало одиннадцатого. Наконец я в форме. Наконец я, уже в шортах и майке (лучшая рабочая одежда!), уже с пахучим кофе и тарелкой творога (белок опять же!) могу (теперь уже официально!) воссесть на любимое кресло – кожаное, винтовое, скрипучее. И, почесав ласково по мышке ноутбука – проснись, малыш! – наконец-то взять в левую руку трубку телефона. Моё основное средство производства.

…да, таким бодреньким трудоголиком что-то давно себя не помню. Герой! Возбуждённо кидаюсь в не такой уж и бурлящий утренний водоворот… Несколько неестественно. Зачем, почему? Неужели… в розовом солнечном кипении продолжается вчерашний ночной полёт?

И вдруг реально ощутилось: именно так оно и есть.

«Так я Икар», – подумал я с некоторой на себя досадой. (А кому охота спалиться?..)

Да, вдруг реально ощутилось, что, не случись вчера будоражащей встречи с этой девчонкой, не было бы и звенящего утра, не было бы батареи солнечных зайчиков, торшера-салюта, опарышей-аминокислот…

Ничего такого я бы просто не заметил.

…ну и ну. А и пусть! Не я ль желал себе такую участь? (В смысле – влюбиться, туда-сюда?)

…а потом? – я автоматически разглядываю себя в тёмном стекле Фисиного портрета. Кстати, всё пространство над столом испещрено Фисиными фото в рамочках – сюр, гляссе, ню. (Я фотограф и вуайерист.)

– М…к ты, а не вуайерист. А потом – суп с котом. Пора уже снимать иконостас. – Кто-то вроде за меня решает три вопроса сразу.

…кто бы это был?..

Я вдруг переношусь к моей девчушке – она сейчас, небось, ещё посапывает полуоткрытыми губками, досматривает свой сладкий одиннадцатый сон. Хочется за нею подглядеть, погладить немножко, взять на ручки, отнести в туалетик. (Шутка.) Опять печаль подходит к сердцу и тревога – какие там планы у неё на сегодня, а вспомнит ли, как проснётся, сразу про меня, а будет ли рада звонку… Ведь она-то, наверно, никакого такого полёта и не испытывает…

…а мне, Икару, грохнуться оземь с восковыми моими крыльями!..

Из затянувшейся прострации меня резко и неприятно выводит телефонный звонок.

– Это… «Регион… регионинвест»?

– «…Мол-инвест», – поправляю с достоинством.

– А-а, Роман! Ты, шо ль? Шо за фирмы у тебя мудрёные!.. Та это ж Пал Палыч, Тихорэцк, – слышу знакомый бас, родные южные интонации.

…и вспоминаю с ужасом, что резинки, резинки-то уже давно пришли, а я всё не сподоблюсь не то что выслать в Краснодар – даже Махмуда послать за ними на DHL… (Махмуд – водитель и экспедитор.)

– Пал Палыч, дорогой, ну не вышлют никак эти испанцы, я уж с ними и так, и этак – необязательный народец, ну потерпите ещё пару деньков, как там погода на Кубани?..

– Погода шепчет. – «Гэ» фрикативное, как у Горбачёва. – Ты вот что это. Скажи своим испанцам, что машина для обезволошивания хороша – свиней шпарит, что надо. А резинки штатные – говно. Понял? Я за смену шестьдесят хряков бью, так уж неделю как по второму разу прогоняю – не отшкрябывают, понимаешь, ни хрена. Это раз. Два. Чем мне обесшкуривать?! Подумай. Кишки опорожнять. Копыта снимать. Кости дробить! Меня директор задолбал, слушай – модернизируй, грит, убой, а денег даёт – кот нассал…

Да, много проблем у Гусаря Пал Палыча, главного инженера крупного кубанского мясокомбината. И так ведь всё изложит – задушевно, а вместе с тем командно, что сразу как-то и пообмякнешь, и почешешься задумчиво – может, действительно должен ему чего?.. Так вот и сейчас – можно долго слушать административный басок его, но я уже понимаю, куда он клонит: только подуло отсрочкой платежа – извините, не мне ж проплачивать в Испанию за житницу России! (А за шпарчан