В одном уголке даже установили дендрарий, куда привезли ряд тропических растений. Сейчас он, правда, находился на ремонте из-за какого-то экспериментатора, чьи бананы выдавили стёкла и развалили бетонную стену. Говорили, что за эксперимент Академия получила исследовательские гранты с дюжиной стран, сам экспериментатор – путёвку до докторской степени и долг на десяток лет, а его однокурсники – самое большое банановое мороженое на свете.

Все эти густые насаждения нынче служили студентам, которым вечерами, после упорной учёбы, так хотелось пройтись по лунным тропинкам с коллегой противоположного пола, приковывая к себе зависть менее удачливых сокурсников.

Томас с Альбертом взяли курс на так называемую «конкурсную» аллею. Каждый год ботанический факультет проводил там состязания на самое красивой дерево, что позволяла им энергия сингулярности. Традиция, начавшаяся более тридцати лет назад, как спор на бутылку, с годами выросла до целого фестиваля, на который сходились студенты, преподаватели и жители города. На многих деревьях до сих пор виднелись голубые ленточки победителей, ведь за ними ухаживали с особой любовью их творцы.

Томас с Альбертом окончательно убедились в отсутствии очень старого и непредсказуемого хвоста и смогли насладиться атмосферой, рассказывая истории из детства. Альберт вспоминал, как впервые приехал в город из своей горной деревушки и был поражён высотой Академии. Томас вспоминал свою городскую жизнь и как башня всегда была путеводной звездой мальчишек, когда они бегали по ещё пока незнакомым им улицам и переулкам. Конечно, оба слышали истории друг друга уже много раз, но сейчас было самое подходящее время, чтобы вновь их вспомнить. У студентов жизнь либо здесь, либо только впереди. Воспоминаний их пока не хватает на бесконечные истории дружбы, отваги и рисковых приключений, ведь такой опыт для них во многом – сегодняшний день. Вот и ностальгические истории для них пока лишь о беззаботном детстве. Хотя первые дни Академии уже и начали уходить в категорию былых времён.

– Даже не представляю каково это, расти тут, – говорил Альберт, мечтательно глядя в небо. – В моей деревне каждый друг друга знает. Во всей школе наберётся от силы учеников двадцать и все они уже вместе годами играли. В твоей небось были тысячи других мальчишек, и, зная тебя, с большинством из них ты даже не познакомился.

– Ну да. По-твоему, это хуже? Мне бы было не по себе, если бы все вокруг знали меня лично. Когда вокруг больше людей чем ты способен знать – только настоящие отношения чего-то стоят.

– Как наши?

– Да. Вокруг меня могут быть тысячи людей, но я их не знаю, а вот ты среди них – мой друг.

– Лучший друг!

– Именно, лучший друг. Мы можем заниматься полнейшей глупостью и это будет веселее, чем проводить время с целой толпой знакомых, которые меня едва ли волнуют.

Альберт усмехнулся.

– Порой мне кажется, что я начал подцеплять это от тебя. Конечно, в отличии от тебя, я по-прежнему стараюсь познакомиться со всеми подряд, но для меня есть большая разница между тобой и, скажем, Стивом. Выпади ты из башни – я бы незамедлительно прыгнул бы следом.

– Ха, небось только, чтобы поиздеваться надо мной, пока летим до земли.

– Говорю же, всё веселее с друзьями. Даже смерть этому не исключение, – произнёс Альберт и громко рассмеялся.

Томас рассмеялся в ответ и их хор заставил птиц сорваться с ветвей. Что может быть лучше, чем иметь в жизни такого друга, с которым даже мрачные тона реальности становятся шуткой?

Они размеренно двигались по аллее, шутя над образами, которые продолжала рождать их фантазия, как вдруг Томас заметил силуэт вдалеке. Человек свернул на их аллею.