– Серафима Поликарповна, – вежливо говорил кто-нибудь из них, делая как можно более серьезное лицо. – Что посоветуете взять: плов за шестнадцать копеек или котлету за двенадцать копеек? Есть хочется, а денег, сами понимаете…

Серафима Поликарповна все происходящее принимала за чистую монету. Она молча брала тарелку и накладывала с горкой плова, да так, чтобы непременно попались кусочки мяса и со дна, где рис потеплее, а масла побольше. Такой тарелкой можно было троих накормить, но Серафима Поликарповна на вежливом и голодном студенте не экономила…

Дина взяла бифштекс с яйцом, жареным картофелем, фирменное блюдо в столовой. Такую роскошь могли позволить себе только состоятельные студенты или преподаватели из числа аспирантов и ординаторов. Шутка ли сказать, порция тянула на тридцать шесть копеек, столько же, как целых три котлеты. Кроме всего, Дина взяла кусочек бисквитного торта и стакан чая с лимоном. Чай в студенческой столовой стоил три копейки, а с лимоном десять и всегда был хорошо заварен. Серафима Поликарповна старалась не экономить на студентах, она еще девчонкой испытала голод блокадного Ленинграда, жалела их: студенты должны питаться хорошо, а горячий чай с хорошей заваркой и сахаром – основа здорового питания, считала она. Лимон же был для нее роскошью. Она так и говорила:

– А что лимон? Кислота одна, приятная, но кислота… Не завари чай, пожалей заварки, а кинь туда лимон, и что? Пить не будете, – вещала она товаркам по смене. – Лимон кладут, у кого потребности в кислом есть. Я заметила: беременные и те, кто много курит…

– А почему так? – спрашивал кто-нибудь из них.

– Ну беременные понятно, их на солененькое и кислое тянет. А вот кто курит – не понимаю. – Серафима Поликарповна мотала головой. – Может, чтобы зубы не чернели, кислотой налет отмывают… Вот чего не знаю, врать не буду. Только точно заметила: если курит женщина, всегда чай с лимоном заказывает. Хоть и десять копеек, дорого, а заказывает.

– Дина, садись вон за тот столик у окна, там Женька Вельяминов мне место держит. – И Савва показал в сторону своего приятеля, который уже поел и терпеливо дожидался друга, сохраняя ему место…

В обеденное время с местами была напряженка. Савва, чтобы не ударить в грязь лицом перед девушкой, взял себе тоже бифштекс, булочку, только чай без лимона: денег не хватило. И так почти на полтинник набрал.

За столиком они разговорились. Оказалось, что Дине уже двадцать пять. Она училась на врача, но вынуждена была уйти. Срочно нужны были деньги: мама у нее серьезно заболела.

– Нашли онкологию, прооперировали. Лечение хоть и бесплатное, но хорошие лекарства просто так не достать, только по блату… А раз блат, значит, плати. Денег у матери таких не было. С моим отцом она разошлась еще в молодости… Я его даже не помню… Пошла к декану, тот пожалел меня, оформил медсестрой в отделение нейрохирургии. Там доплата за вредность, да и вообще на хирургии платят побольше. Вот так я оказалась медсестрой… Учебу, конечно, пришлось забросить: дежурства через ночь, не до учебы.

Дина допила свой чай.

– Теперь ты обо мне все знаешь, Савва, из первых уст.

– Дина, а что с мамой?

Дина как-то отрешенно посмотрела на Савву.

– Она умерла год назад… Метастазы пошли во все органы, не удалось остановить…

– Извини, я не хотел… – начал было оправдываться Савва.

– Да нет, что ты, Савва, все как в жизни… Близкие, к сожалению, уходят, не спросив нас…

Они замолчали на какое-то время, думая каждый о своем. Но студенчество тем и хорошо, что о грустном не дают долго думать друзья или приятели. Студенчество, как единый неделимый организм, живет по своим законам: оно помогает, но оно и отторгает все ненужное, плохое и наносное… Слава студенчеству!