Должна признать, что день рождения без гостей – достаточно скучный праздник. Утром меня поздравила мама, поинтересовалась, точно ли не будет гостей, и сбежала в свой фонд организовывать очередное мероприятие. Мне очень интересно: фонд вообще чем-то занимается или только гуляет полным составом на праздниках? Отец передал подарок с водителем, а сам даже не появился, все еще ожидая от меня извинений. Что ж, пусть ждет. Извиняться я не собираюсь вовсе и уж точно не собираюсь звонить первой в свой собственный день рождения. Многочисленные родственники прислали огромное количество подарков, которые я пока даже разворачивать не стала, лишь пробежалась пальчиками по шуршащим упаковкам. Все знают о моем увлечении антиквариатом, и в коробках, более чем уверена, лежат всякие статуэтки, которые со стариной связаны не более, чем мозг Лиззи. Она, кстати, тоже отметилась, и ее-то подарок я открыла. В цветную обертку были упакованы все пятнадцать томов «Истории империи Танзани», а сверху лежала маленькая открытка в форме сердечка, на которой было написано: «Читай, больше тебе ничего не остается».

Я улыбнулась и разорвала открытку на мелкие кусочки. Зато книги попросила отнести наверх в мою личную библиотеку и поставить на отдельную полку. Эта дрянь даже не понимает, насколько ценный подарок сделала.

Из-за Альфа мы безбожно опоздали на ужин. Уже выехали в ресторан, но моментограф вдруг решил, что его золотистый костюм не сочетается с моим платьем и нужно срочно переодеться. Переодевался он так долго, что, подозреваю, его нижнее белье с моим платьем тоже не сочеталось. Когда мы наконец прибыли в ресторан (лучший ресторан города, смею заметить), основная масса гостей уже давно прибыла и расцеловалась с Лиззи на входе. Меня это порадовало: настроение тем приятнее портить, чем оно выше.

Охрана пропустила нас без лишних вопросов, да и Лиззи никто не побежал докладывать о моем приезде, из чего я сделала вывод, что Контас даже и подумать не могла, что мне придет в голову явиться. Нас проводили к залу, откуда доносились смех и музыка, и тут Альф шепотом сказал:

– Может быть, зайдем отдельно друг от друга?

Я удивилась и взяла его под руку, чтобы не сбежал:

– Это еще почему?

Альф завозился, попытался вырваться, но отбиваться было неудобно: охрана и так на нас удивленно посматривала, а обращать внимание на тихое недовольство моментографа я не собиралась.

– Лиззи поймет, кто тебя провел сюда. Ты же мне всю жизнь испортишь!

– Да прямо уж испорчу, – хотелось сохранить чудесное настроение, но я чувствовала, что начинаю злиться. – Я скоро стану лицом журнала «Паннекс», и моментографы в очередь будут выстраиваться для того, чтобы заполучить мою натуру.

– А если не станешь?

Охранник решил сам открыть двери, раз уж мы стояли как вкопанные, и Альф зашипел и задергался, делая ему знак остановиться. Охранник испуганно замер, а я сделала страшные глаза, всячески показывая, что дверь все-таки открыть стоит.

– Обидно, что ты в меня не веришь, Альф!

– Да ты видела ее моментографии… Ой!

– Лиззи, дорогая, рада тебя видеть!

Охранник все-таки послушал именно меня и распахнул перед нами двери зала. Как раз в этот момент музыка стихла, и я в тишине вплыла в помещение, глядя прямо на Лиззи, которая замерла с бокалом в руках и явно желала что-то сказать. Платье Лиззи, как я и думала, было настолько ярким, что слепило глаза. Длинное, сверху-донизу расшито пайетками и идет Контас неимоверно.

– Прости, мы немного опоздали.

Альф мотылялся за мной, как сумочка на плече, и явно мечтал умереть сию секунду.