В этот момент мы переглянулись с Тайлером и испытали удивительное чувство единства. Я даже позабыла и о своей слежке, и о записывающем кристалле, который непременно следовало передать преподавателям…

– Да мы тогда пропишемся у целителей уже спустя неделю таких «разминок»! – все-таки не выдержал и принялся возмущаться Тайлер, похоже, не питавший никаких иллюзий относительно своих невероятных способностей. Этот парень просто хотел выжить и не более того.

Уильям Лестер поднял на студента свои светлые глаза, и почему-то мне стало не по себе из-за пристального, казалось бы, безэмоционального взгляда Лестера-младшего, который временами не походил на человеческий. По крайней мере, именно так казалось. Даже то, что вовсе не на меня было обращено внимание приемного сына декана, не помогало сохранять в полной мере самообладание.

Внезапно вспомнилось, что Уильям Лестер, которого частенько на моей памяти многочисленные родственники то и дело называли Уилли, как маленького ребенка, на самом деле вовсе родом не из Вессекса, он иностранец. Более того, приехал он из Штатов, точно как Кай Тайлер. Просто однажды профессор Дин Лестер отправился на год за границу. Вернулся на родину преподаватель уже с молодой женой и взрослым приемным сыном, который, если вдуматься, оказался немногим моложе новоиспеченной миссис Лестер.

Быть может, Тайлер и Уильям Лестер уже встречались прежде? Знали друг друга?

Впрочем, нет, глупости все это, учитывая, что десять лет прошло с тех пор, как Лестер старший усыновил иностранного… не ребенка даже, скорее уж, юношу. Вряд ли Уильям мог иметь какие бы то ни было дела с маленьким ребенком, каковым был в те времена мой нынешний однокурсник.

– Пропишетесь? Разве что ненадолго заглянете, – отозвался Уильям Лестер.

На этом разговор, который в любом другом случае обернулся бы бурным спором, раскаленным, как сковородка на плите, сам собой оборвался. Любые аргументы, что мы могли привести против этих многодневных пыток, должен был ухнуть в безмятежное спокойствие преподавателя словно камень в бездонный колодец.

Нельзя спорить с человеком, который… не спорит. Простая истина снизошла на меня и Кая одновременно. За ней пришло озарение и принятие своей безрадостной судьбы, а потом как-то вышло, что мы с однокурсником оказались за дверью кабинета, в коридоре.

– Правду говорили, псих. Полный псих, – изрек Кай и побрел прочь, комкая в руке свой экземпляр расписания. Общение с Лестером-младшим, очевидно, подействовало на него странным образом, и теперь парню ни до чего не было дела. Даже до меня и возможной слежки.

Это ощущение легкой контузии переживали многие из тех, кто пытался дискутировать с профессором Уильямом Лестером, особенно, если беседа происходила с глазу на глаз.

Как только Тайлер скрылся за углом, дверь кабинета Лестера отворилась, и хозяин показался на пороге.

Я молча протянула ему кристалл Рут, который все время разговора пролежал в моем кармане. Все мысли о записывающей «игрушке» выпали из головы, пока обсуждалось расписание, однако стоило только поглядеть в лицо Лестера, как я тут же вспомнила, что именно хотела сделать.

«Правду говорили, псих», – снова прозвучали в голове слова Кая, которые он произнес пару минут назад.

Вот только имелась одна закавыка: ни разу я не слышала в университете, да и вообще где бы то ни было, чтобы Уильяма Лестера называли психом. Говорили про него многое, это верно, однако никто никогда не оспаривал его здравомыслия.

Профессор Лестер-младший, скорее, пугал своей вопиющей рассудочностью, проявляющейся в каждом поступке. Мне самой не доводилось еще видеть более рационального человека, всегда собранного, только изредка выпускающего на волю толику эмоций.