Мне нужно время. Я должен сам выбрать! Мама говорила, что имею право.

Неловко отряхнулся, скидывая навязанные магией ощущения, и уставился на девушку.

Бледное едва ли живое лицо, метельные большие глаза и губы – крупные, чувственные, но бескровные. Белянка попятилась, будто я – ее самый страшный кошмар.

– С тобой все в порядке? – Шагнув ближе, я пристальней осмотрел девушку.

Та снова отстранилась. Задрожала. Подтянув юбку к коленям, попыталась выпрямиться на ноги, но не смогла. Словно у нее не было сил.

– Эй, – я наклонился, а Белянка еще отодвинулась. – Не бойся, я помогу.

Замотала головой, прижалась лопатками к холодной стене.

Глаза распахнуты в ужасе, губы сомкнуты в бледную кривую, вся дрожит, словно я на нее напал и насиловать собираюсь.

Меня это немного обескуражило. Я – принц, и моего внимания добиваются, а если проявляю интерес – расплываются передо мной с первого взгляда, но эта… бледная, отмахивается. Неуважение к королевской персоне? Или ей снегом глаза запорошило?

Толпа позади притихла, потому что большинство студенток мигом разобрались, кто перед ними стоит, погоны и особенная королевская вышивка не просто так на кителе сверкали.

Девушка с белоснежными волосами тяжело поднялась и, выставив руку в защиту, побрела под стенкой в сторону академии. Она явно собиралась сбежать.

Я в два шага перегородил ей дорогу. Белянка застыла напротив, свела светлые брови и скривила губы, будто я слишком обнаглел. Обняв себя руками, она не опускала голову, горделиво смотрела мне в глаза.

Что за нахальство? Ни поклона, ни покорного благоговения перед старшим наследником.

Осколок завертелся сильнее, буквально впиваясь в ребра. Либо она моя невеста, либо я сошел с ума.

Окинул взглядом попаданку с макушки до пят.

Прекрасно! Безродная, бледная и невзрачная. Папа будет счастлив, если осколок окончательно покажет на нее. Но это явно не мой выбор. Я люблю девушек ярких, с формами, чтобы было за что взяться и на что посмотреть. А эта – худенькая, будто тросточка, ростом выше большинства девушек, что толпились рядышком и дышали мне в спину. Лицо у бедовой трудно сказать какое, его просто нет, она как привидение – разве что не прозрачная – белая. Пальцы тонкие, плечи узкие, накрыты меховой накидкой, отчего рассмотреть размер груди было сложно – сомневаюсь, что там что-то выросло. Светлое платье в пол прикрывало крошечные блестящие туфельки без каблука. У меня вдруг возникло острое желание посмотреть на стройные ножки. Стройные же, уверен.

Хотя было в девчонке-попаданке что-то необычное. Это внезапное осознание заставило меня замереть и нагло разглядывать ее – мне разрешено все на балу, папа заплатил за смотрины достаточно – бал ведь не бесплатный.

И что меня привлекло в этой Белянке? Что так приморозило? То ли блеск перламутровой кожи, то ли блики будто алмазной пыли в глубине необычайных глаз, что с некоторых ракурсов смотрелись снежными, будто у нее радужек совсем нет, и черные крошечные зрачки, как бисеринки.

Синарьен

Я замер и долго рассматривал безродную. На ее длинных ресницах, словно иней на ветвях, дрожали крошечные капли влаги.

– Как тебя зовут? – протянул ей руку.

Она снова не ответила, мотнула головой и не увела взгляд. Глаза в глаза, будто впервые сталкивается с высокопоставленной личностью.

Осколок прекратил беснования в груди, и я, сам от себя не ожидая, отступил.

Не она это, слава Нэйше, хоть здесь повезло. Девушка сама отказалась от моего внимания, настаивать не буду. И наказывать за неуважение не стану, времени нет. Нужно торопиться завершить дела, до закрытия бала еще невесту найти, желательно по вкусу, а не папиному приказу. Желательно такую, чтобы во всех смыслах меня устраивала.