– Папа сказал, что останется там еще на четыре месяца, – сказал он. – Мама уезжает к нему через неделю. Раз такое дело. Видимо, нам придется остаться у Майера еще на семестр. Вот… мы с Меган остаемся вдвоем.

Дуглас коротко кивнул. Меган была слаба здоровьем, врожденная почечная недостаточность, из-за которой большую часть болезней она переносила крайне тяжело, плюс проблемы с кровью. Отец брата с сестрой постоянно ездил по командировкам, но зарабатывал немного. Мать молодых людей была женщиной довольно пожилой, они были детьми поздними, но желанными. Без мужа ей было тяжело. И вот, видимо, она приняла решение… Дуглас чувствовал, что Мэту было страшно оставаться с сестрой одному. Юноша все еще с ужасом вспоминал ту ночь. Ночь, когда был вынужден разбудить звонком Дугласа, попросив о помощи. Родителей тогда не было дома, а Меган резко стало плохо, ее госпитализировали. Конечно, Дуглас без тени сомнения отправился к ним. На операцию девушке они собрали деньги всей школой, но очень крупную сумму вложил непосредственно мужчина, даже не задумываясь. Им он об этом не сказал. Еще два месяца после этого он ходил до дома пешком, в любую погоду, и был вынужден питаться по полтора раза в день. Но ему это не было в тягость. Он привык. Привык много ходить и мало есть. Еще в молодости.

Дуглас положил руку на плечо молодого человека.

– Все будет хорошо, Мэтью. Вы уже взрослые, Меган поправилась, вы справитесь. И ты же знаешь, что вы всегда можете на меня рассчитывать.

– …таких, как вы, наверное, больше не бывает, – сказал Мэт с болезненной улыбкой. Дуглас какое-то время молчал, думая о чем-то своем. Но после вновь устало улыбнулся и сказал:

– Знаешь, жизнь, как ни банально – вечная игра, в которой мы все равно проиграем смерти. Поэтому остается лишь жить, как победители. У тебя вся игра впереди, Мэтью. Играй так, будто у тебя на руках все козыри. И если пока игра навязывает работать у Майера… Что ж, так надо.

Юноша поблагодарил Дугласа перед уходом, даже неясно, за что. Было уже поздно, но от такси Мэт наотрез отказался. Мужчина не стал настаивать. Он из последних сил сходил в душ, помылся под почти холодной водой, поскольку не было времени настраивать скакавшую температуру, и вскоре вернулся в гостиную. Он даже не помнил, как лег под одеяло. Лишь промелькнула короткая мысль «И что с тобой стало?..». Он уставал. Уставал так быстро.

Я наблюдал за тем, как лениво поднимается из-за горизонта солнце, как его самые первые лучи аккуратной тканью тепла накрывают верхушки деревьев. Было прохладно, кожу кусала влажность, застывшая в воздухе от утренней росы. Поле, меня окружавшее, источало приятный аромат отданного за ночь тепла и пропитавшего его холода. Температура тоже пахнет. И я обожал этот запах смешения тепла и холода. Каждое утро он повторялся – но каждое утро был неповторим. Потому что ветер приносил разные смешения запахов разнотравья. Летом. Зимой это был щекотавший нос акцент мороза, который взметала непослушная поземка. Осенью – влажный туман, поднимавшийся из лощин, из самого сердца кип огромных рыжих листьев. А весной – терпкое испарение промерзшей и оттаявшей почвы, в которой вновь зарождалась жизнь.

Я наблюдал за сказкой зарождения и угасания дня, но за столько лет эта величайшая магия не перестала меня удивлять. И я мечтал, что когда-нибудь меня найдет душа такая же мечтательная, как и я. Мне так не хотелось терять эту красоту, выпускать ее из своего сердца. Хотя он говорил, что я буду вынужден стать убийцей.

Люди.

Могли ли они разрушить это, попади они в этот мир?