Я благоразумно не стал уточнять, что Костин дядя, Александр Васильевич, уже пару лет как скончался. Цирроз печени. Вы проверяйте, ребята, проверяйте, отрабатывайте версию. Обломитесь. Очень даже просто Костя Ковылев мог не знать о дядиной смерти.

– Ну, а дальше все перемешалось. То электричками добирался, а то на товарняках, если получалось… Вот и доездился. Ребро мне поломали, станционная милиция. Я по дурости в вагоне уснул… Ребро-то ладно, а ведь могли и нераскрытые дела на меня скинуть. Как это у них называется – «висяки»? Не в моем бомжовом обличии за адвоката хвататься. Ну, Господь не выдал, свинья не съела. Все-таки удалось мне удрать, только без паспорта уже. Тогда и ногу повредил, ну да нога – не голова.

Здесь я был спокоен – даже если заставят вспомнить, что была за станция, то без толку интересоваться моим паспортом. Ясное ж дело – никто на пьяного бродягу протокола там не составлял, и куда делся его паспорт, да и был ли он, выяснять без толку.

– Так вот и очутился здесь, в Мухинске, – ухмыльнулся я. – Поймал меня ваш городишко, как в паутину. Сейчас-то еще ладно, а в первые дни ходить не мог, ступню разнесло. Спасибо одному доброму человеку – увидел меня, приволок в подвал… И кормил, и даже чем-то ногу смазывал. А сам через месяц помер. Пальто, что на мне было, – его наследство.

Я обеспокоенно заозирался. В самом деле, где основной предмет моего гардероба?

– Да ты не дергайся, Костя. Мир праху твоего пальто, – Женя хлопнул себя по коленке. – Мы над твоими шмотками сразу аутодафе учинили. Такой там зверинец – и клопы, и блохи. Я уж про вшей молчу. Это, можно сказать, была константа твоего бытия. Которая, к счастью, не определяла сознание. Ничего, пока ты спал, устроили мы тебе санобработку по полной программе. Ты вообще о мелочах не суетись. «К прошлому возврата больше нет!» – пропел он, немилосердно фальшивя.

– Слушай, а вообще – это что? Это где? – пришла мне пора удивляться и крутить головой. Чем дальше, тем больше укреплялся я в своей догадке, но тем опаснее было это проявить.

– А ты вообще помнишь, что вчера было? – озадачил меня Женя встречным вопросом.

– Вчера?

– А то ж, – Женя вновь засмеялся, – ты же чуть ли не сутки проспал. Сперва потеря сознания, потом медицина тебе пару кубиков вкатила в мягкое… Ну как, ход событий помнишь?

– Да вроде, – не спеша кивнул я. – Под вечер бродил по городу. Погулять, понимаешь, захотелось. День удачный был, человеком себя почуял… и как-то не захотелось мне в подвал, миазмы вдыхать, забрел сам не знаю куда – склады какие-то, промзоны…

– Лирическое, значит, настроение, – понимающе кивнул мой собеседник. – Дело знакомое. И что же дальше было?

– Ну вот, дышу я воздухом, звездами любуюсь, от ближайшей свалки воняет омерзительно – и вдруг крик! Детский. Со стороны стройки. Ну, думаю, что за дела? Разворачиваюсь на девяносто градусов – и туда. Время-то отнюдь не детское, да и место такое… малорасполагающее. Прибегаю. Вижу – некий хмырь тащит куда-то мальчишку. Маленького, как мне показалось, лет восьми-девяти. Тот, разумеется, вопит благим матом. Картина совершенно понятная, да и разговоры по городу давно уже ходят – там мальчик пропал, здесь не вернулся… Вроде как монстр завелся… В народе его, кстати, так и прозвали – Железнозубый. По характерному оскалу. Может, кто из детишек вывернулся и приятелям рассказал?

В общем, надо чего-то делать, а я же ничего не умею, ты не смотри, что я большой и тяжелый. Спортом никогда толком не занимался, да и от армии откосил в свое время. Сейчас-то понимаю: сразу нужно было хватать ребенка и валить оттуда, а я зачем-то разговор сперва затеял. Так он пацаном прикрылся и на ноже держал. Туда бы спецназовца… а я… Ну а дальше толком и не помню. Как-то само все получилось. Сцепились. Главное, пацан ускакал, а мы – с переменным успехом. Под конец я ему нос чуть не отгрыз, а дальше уже люди подоспели. Я так и не понял, кто, откуда… На омоновцев вроде не похожи… Но растащили нас, Железнозубого, вроде, ногами обрабатывали… А дальше ничего не помню, все оборвалось.