И наконец, последняя раса – шестая, о которой мы говорить не будем (у нас и карты этой нет), – это американоиды. Они тоже составляют единую расу – всю Америку – от эскимосов до Огненной Земли (эскимосы там – народ пришлый), огромное количество языков, так что даже невозможно вести классификацию этих языков. Сейчас записано много мертвых языков (языки, не используемые в быту. – Ред.), потому что племена, языки которых были записаны, вымерли. И американоиды, в общем, совершенно различны:

– и по своему характеру,

– и по своему культурному складу,

– и по своему образу жизни,

несмотря на то, что все принадлежат к одной расе первого порядка.

Иными словами, расы, на которые распадается вид Homo sapiens, – это условные биологические обозначения, которые могут иметь некоторое значение для нашей темы (только вспомогательное, как любая пограничная наука), но которые ни в коей степени не отражают специфики этнического характера.

И вместе с этим – еще одно важное замечание. Эти расы, как я уже говорил вначале, стабильны по отношению к виду. Сколько существует вид Homo sapiens, кроманьонский человек (и мы с вами – кроманьонские люди)? Он 15 тысяч лет существует на Европейском континенте. За это время эти расы хотя и менялись местами, но не появилось ни одной новой и не исчезло ни одной старой.

Вы, конечно, можете спросить, а почему я упустил пигмеев! Это – обычные негроиды, только живут они в экстремальных условиях. В очень плохих условиях тропических лесов у них сократился рост от недоедания.

Так что этим, казалось бы, все исчерпано. Если бы расовый момент имел значение для развития и становления этносов, то есть был инструментом взаимодействия между обществом и природой, то тогда истории никакой бы не было, а была бы заранее заданная картина.

Но этносы – системы нестабильные. Давайте проверим это таким образом. Прежде всего, ограничим период, который мы будем рассматривать. Каждый период, каждое условие люди выбирают с какой-то целью.

Цель наших занятий не в том, чтобы я вам рассказал какое-то количество сведений об этносах, а чтобы вы, следя за ходом моей мысли, усвоили бы смысл этногенеза, то есть процесса появления и исчезновения этносов. Поэтому мы возьмем только те периоды, которые могут достаточно выразительно этот принцип проиллюстрировать.

История человечества известна не равномерно. Древние периоды ее известны очень слабо и отрывочно. Например, историю Египта мы знаем за 12 тысяч лет, хотя это – по археологическим данным; 6 тысяч лет (уже, по историческим данным – по данным этнической переписи). Примерно так же, как и историю шумеров. Историю Китая – несколько меньше, в общем, около 5 тысяч лет, но это – отрывки. А что было 6 тысяч лет назад между Китаем и Индией и между Индией, допустим, и Египтом, – никто не знает.[50]

Поэтому эти древние периоды для нас не годятся. Они могут дать какие-то выборочные места из тех этногенетических процессов, которые нас интересуют. Но эти выборочные места могут создать ложное впечатление, потому что мы не будем знать, что случайно, а что – обязательно в каждом случае, в процессе. Поэтому древности глубокой мы касаться не будем.

Связная история человечества начинается примерно с XIII–X в. до н. э. И поэтому ее, эту дату, мы и возьмем как нижнюю границу нашего исследования. Что касается новой эпохи, последних 100–150 лет, то тут мы сталкиваемся с другой трудностью. Тут процессы незаконченные, а когда мы хотим изучить закономерность процесса, мы должны знать, откуда началось, как проходило и чем кончилось. А если не кончилось? То мы можем выдумывать, как оно кончится. А наши выдумки могут быть – правильны и не правильны.