Хвала святой воде с благовониями, которые покрыли твое тело. Отдыхай, азвтра ты встанешь и пойдешь.

Я брежу, раз я видел вблизи морду чудовища, и это может произойти только у меня во сне. Это лихорадка. Его слюна покрывает мое тело. Я слышу его дыхание и у меня нет сил, чтобы кричать, толкьо немного храбрости, чтобы плюнуть в его лицо, даже не слюней, а взглядом, наполненным отвращением и ужасом. Я плачу, что нормально в моменты большого потрясения, и молю небеса, что нормально для верующего. Выгони чудовище из ада, Господи. Защити меня. Оберегай меня, Господи. Я знаю в чем мое убежище. Ты, Господи, мой пастух. С тобой у меня не будет ни в чем недостатка. Никто и нечего не сможет причинить мне вред.

Парень спит, наконец-то, без труднойстей из-за вспышек лихорадки. Святой отец, в своей комнате готовится променять свой наряд на одежду, чье удобство больше подходит для отхода ко сну. Он раздевается и рассматривает свое тело в зеркале. Пушок закручивается на лобке, как круговорот выходящий из бедер и пупка и охватывают таз, стремясь к эпицентру его интимной части, которая по-немного начинает демонстрировать сильную эрекцию. Освободи меня от греха, Господи, молит он, безуспешно. Его желание превышает возможность воздержания. Но, вскоре, он чувствует себя наполненным импульсом, непривычная буря, которая растягивает его грудь в знак удовлетворения, которое останавливает приток крови к пенису, спровоцированный его природой. Он благодарит Бога, надевает одежду для сна, и падает на колени перед кроватью. Благодарю тебя, Господи, произносит он, в то время как слезы текут по его щекам. Сегодня его глаза отдохнут со спокойствием. Его уши влушиваются в глубокою тишину томной ночи. Похоже на то, что Бог услышал его. По крайней мере, это то, во что отец Мисаель хочет верить.

Он витает в воздухе, иногда испаряясь, убегая, играя, и затем смущенно показываясь, снова надоедливо терзая удовольствием мое обоняние. Ухватываю аромат и чувствую как мышцы моего лица растягиваются в улыбке наслаждения. Я удовлетворяю необходимость вдыхать ноздрями воздух, наполненный благовониями, утоляю жажду запахов, глубоко вдыхая и теряясь в поту цветов. Когда я открываю глаза, вид лица парня рядом со мной, возвращает меня в реальность из моих рутинных вдохов, здороваясь с ним я захватываю воздух, который променял запах его щек на зловоние моего утреннего желчного дыхания.

Я решил, что парень продолжит отдыхать, я провел мессу без его помощи. В этот раз я более спокойно перенес его отсутствие. Я раскачивал кадилом, чей дым обволок мою кожу своей резиновой эссенцией. Сейчас я вижу как он лежит в кресле, протирая свой нос платком цвета хаки, в то время как через экран проникает доза двигающихся рисунков. Я выхожу на улицу и направляюсь на рынок.

Причал пустынен. Свежесть реки приносит мне запах пресной воды с простым ароматом пальм, расположенных по кромке берега. Путь достаточно прост. Все тот же переулок встречает меня запахом большого количества пива, урины из разных уголков, столбами запачканными нечистотами. Я ускоряю шаг, и, одновременно, читаю название нового питейного места, выведенное большими буквами под наклоном. Место, где люди себя теряют, Господи, и в моем любимом переулке.

Рынок это вихрь запахов. Овощи и травы, зерно и моллюски, полу-фабрикаты и фрукты, источают насыщенную гамму ощущений, которые наполняют обоняние. Я направляюсь к тому месту, в котором продают специи. Я впитываю запахи корицы, кумына, гвоздики и сладкого перца. Распраличваюсь за специями монетами, которые Исаак, продавец, холостяк с мясистыми лицом, берет с жестом симпатии.