В наше мирное время невозможно в полной мере осознать масштаб и важность задач, которые были возложены на железную дорогу в годы Великой Отечественной войны. Только представим, что значит обслуживать фронт протяженностью более 4 тысяч километров и огромных размеров тыл. Чтобы выполнить поставленную задачу, с первого дня войны работу на железных дорогах перевели на военный график, отдавая приоритет военным эшелонам с грузами для фронта. Сразу же была обеспечена охрана всех железнодорожных узлов, крупных станций, депо, которые были объектом воздушных налетов в прифронтовых районах и диверсий вражеских агентов в тылу.
Самым тяжелым годом для железнодорожников стал 1942-й. Немецко-фашистские захватчики сумели занять огромную территорию страны, более чем вдвое сократив протяженность наших железных дорог – со 106 до 41 тысячи километров. Поредел и парк паровозов с вагонами: их число сократилось на 14 и 21 процент соответственно.
Из дневника
26/X – 42 г. Ташкент. 1 октября приехал в Ташкент из Казани. Много можно было бы написать об этой поездке, но нет никакого желания…
Значительная часть эвакуированного населения из западных областей СССР была распределена в республиках Средней Азии.
Узбекистан в то тяжелое время принял к себе как родных 1,5 миллиона человек разных национальностей, в том числе около 400 тысяч детей, из которых почти половина – сироты, чьи родители погибли. И никто не остался без крова и без пищи.
Ташкентский вокзал много месяцев был забит людьми. Первая волна нахлынула в конце лета и осенью 41-го. Вторая – летом следующего года: только в августе 42-го сюда прибыло 55 тысяч эвакуированных. Вдоль железной дороги возникли палаточные города. «Палаточные» – очень сильно сказано. Все вместе скорее напоминало гигантский цыганский табор. Жгли костры, на которых готовили еду и кипятили чай.
Вот рассказ фронтовички Маргариты Меркуловой о том, как встречал Ташкент эвакуированных из блокадного Ленинграда:
«Поезда приходили ночью, часа в два-три, диктор объявлял, что дети из Ленинграда находятся в таких-то вагонах. Мы мчались туда с носилками и аптечками. Из «теплушек» выносили, выводили еле стоящих на ногах детей в возрасте от 4 до 14 лет. Многие, потеряв умерших от голода родителей, не знали своих имен и фамилий. Первым делом прямо на вокзале сирот кормили манной кашей и давали полкружки теплой воды. Больше было нельзя, запрещали врачи. Потом дезинфекция одежды, стрижка, вели в баню на Полторацкого. Опять-таки на вокзале устраивали на ночлег. А на следующий день утром детей отправляли по детским домам республики.
В январе 42-го женщины Ташкента выступили с обращением ко всем женщинам Узбекистана проявить материнскую заботу об эвакуированных. Откликнулись тысячи. Часто на вокзал приходили узбечки и уводили детей в свои семьи».
Рассказывает Марк Иосифович
Я был принят на второй курс. Там, в Ташкенте, тоже много приходилось работать. Мы, студенты, помогали строить радиовещательную станцию, а ночью я еще где-нибудь работал, в основном дежурным на фабриках, где можно было подкормиться.
В Ташкенте Марк наконец-то начинает учиться именно тому делу, о котором мечтал. На первых порах ему очень нелегко. Снова постоянная борьба с голодом. По-прежнему никаких вестей от мамы. Все еще тревожные сводки с фронта.
У Марка много новых друзей, а еще он встречает в Ташкенте знакомых полтавчан. И в том числе, совсем уж неожиданно, Лену Тарасюк. Но никакой большой радости они оба не испытали. Вот как! Столько было страданий, надежд, переживаний. И все… Любовь прошла.