Дней веселых и венчальных
Не пробудишь ото сна.
Что с тобою, ты истома
Совершившегося счастья,
Или будто не все дома,
А за окнами ненастье,
И недолгий солнца луч
Не пробьется из-за туч.
Твой пожар упокоенья
Хладной осени горенье,
Твоих бед сердечный жар
Будто предпоследний дар
Затухающего чувства,
Льющего не без искусства
Страстный шепот прошлых лет
Сквозь осенний многоцвет,
Нет желаний смутных, полных
Ярче, чем в прощальный миг,
Уносящий птичий крик
До глубин животных, донных,
В образах почти иконных
Растворяющийся лик.
Вы рожденье
Грустно, возраст… это грустно?
Разве жизнь не бесконечность
Познавать свою увечность
На листе земном капустном?
Разве аисты летают,
Свертки белые неся,
Для которых всё и вся
Не нечаяньями тает.
Разрешенье на простор,
На испить живой водицы,
На сердечные светлицы,
На невымоленный взор,
Обрести свою икону,
Разве это не образно
Зреть святое богомазно,
Предаваясь легкостону,
Не годами грусть постичь,
А естественным движеньем,
Объяснимым положеньем,
Не нуждающимся в спич,
Не отобранная польза,
Ты кому сейчас нужда,
Жизнь конечна и чужда,
Если тысячи неволь за,
Если капельки внахлёст,
Всё песчинкой и паденьем,
И обёрнутым виденьем
Растворяющихся вёрст,
Не прижившимся мгновеньем
Не весомой пустоты,
Если «Я» с тобой на ТЫ,
Выкнешь поздним удивленьем,
Не ответив, не простив,
Только зряшность вопрошая
И, излёт годов вкушая,
Вы рожденьем утомив.
Порожек
Я знаю есть пределы,
И это навсегда,
Не трусы не несмелы,
Лиха клюка-беда.
Я знаю, есть пороги,
Обитые тоской,
Горшки пекут не боги,
Так хлеб не их мирской.
Я знаю, есть минуты
Без длин и без широт,
Невидимые путы,
Цена иных свобод.
Я знаю, чувств не мера,
Не счастье одного,
Слепа бывает вера,
Как крестик без Него.
Изгордость
Вот невидаль… тянущееся дум
Безжизненная полуобъяснимость,
Неоприходованный и благодушный ум
Чихать хотел на страстную ранимость.
Да и душа, изгордостью дыша,
Сыта небеспричинным равнодушьем,
Определяемое -чувствием реша,
Бес смысленным мешается удушьем.
Небесполезный и немой укор
Неежедневнонеумолчного притвора,
Словеснообразуемого сор
Бесчеловечномножимого мора.
Несчастнолицая изрезанная нутрь
Греховнослабостью неволит пустоложье,
В котором прежнеопытная утврь
Сечет тоскливоречное порожье.
Лишь поворотноротное в губах,
Лишь глаз неописуемая донность,
Ново Рожденное в кричащих «пеленах»,
Непечатленнонежная мадонность.
Позавчера
Люблю смотреть на звезды,
А звезды на меня,
Мгновения на гнездах
Скончавшегося дня.
Придет другой, и снова
Позавчерашней сна,
Иного не основа,
Не новая весна.
Итоги удивленья
Подопытнопусты,
А кругоутомленья
Чреваты и просты.
Путей витиеватость
– преложный лабиринт,
Непонятая святость
Продвинутый репринт.
Постигнутые вехи
Разочарованы,
А умные прорехи
Не коронованы.
Не суетное будней
Не призрачней небес,
Со бытье беспробудней,
И тяжелей не вес.
При житые пустоты
Сжимают времена,
А вымершие ноты
Стирают имена.
Люблю смотреть на звезды,
А звезды на меня,
Мгновения на гнездах
Скончавшегося дня.
Близкое, дорогое…
Кончится все… это тоже,
Вспомнишь, ведь не живешь,
Прикосновением кожи
Прошлого не вернешь.
Будешь тереться чувством
Прежним, но чувства нет,
Проигранным искусством
Мучать подмостки лет.
Близкое, дорогое
Не обернешь строкой,
Доброе и благое
В сущности лишь покой.
Рвущееся, человечье
Прахом живых калек,
То ли порог увечья,
То ли открытья век.
Знаю, ведь нужное рядом,
Нет у души лица,
Ненавистью и ядом
Ластится без конца.
То ли подранок птица,
Быть ли всегда хромой,
То ли высот орлица,
Боль это путь домой.
Боль не лекарством станет,
Просто исходный плен,
Но и она устанет,
Боль это тоже тлен.
Над пропастью во
Я не знаю, кто вы, что вы,
Но мне нравится подкат
(Чувствований перекат)