Со временем в таких крупных городах, как Петербург, Москва, бани каменные и просторные стали потихоньку вытеснять маленькие бревенчатые срубы. И это было вполне естественно, т. к. прирост населения требовал, чтобы все граждане могли воспользоваться услугами этих санитарных и лечебных заведений. В той же Москве крупных бань было около 60. Причем они имели свой постоянный круг посетителей. В каждой собиралась постоянная публика, которая предпочитала традиции именно этой бани и ни за что не променяла бы свой "банный клуб" на какой-либо другой. Имелись свои бани для каждого сословия: для дворян, московской интеллигенции, купечества, среднего сословия и, наконец, для простонародья.

Описание московских бань можно найти в книге В. А. Гиляровского "Москва и москвичи". В ней есть такая важная мысль: "Москва без бань – не Москва", из которой делаем вывод, что Россия без бань – не Россия. В этой книге Гиляровский описывает известные бани, существовавшие в те времена в Москве.

Самыми большими и престижными считались две бани: Центральные и Сандуновские. Кстати, название пришло к ним много позже, а тогда бани, расположенные на этом месте, называли банями Ламакиной – их хозяйки и устроительницы. Обе бани стояли у реки Неглинной и были деревянными. В Центральных мылось и лечилось простонародье: мелкий торговый люд, грузчики, возчики, кузнецы. Публика в банях Авдотьи Ламакиной была "родовитее". Бани отличала интересная особенность: каждый мог сам для себя брать из Неглинки воду для мытья при помощи специального "журавля".

Во время большого пожара, случившегося в 1737 г., бани для простонародья, стоявшие возле Кузнецкого моста, на противоположном берегу Неглинки, полностью сгорели. Бани же Ламакиной уцелели, т. к. их расположение было выгоднее – между двумя прудами, на пустыре.

Прикинув выгодность банного дела, знаменитые в то время актеры Сандуновы, получившие богатое наследство, решили отстроить свои собственные бани на месте сгоревших. И в 1806 г. осуществили свой замысел. Актеры не пожалели денег при строительстве. Отделка помещений поражала роскошью, доселе невиданной в банных помещениях: ковры, огромные зеркала, мягкие диваны. Естественно, богатая обстановка привлекла к себе и соответствующих посетителей, и в скором времени Сандуновские бани превратились в некое подобие аристократического клуба.

Богатый и известный по тем временам московский фабрикант Хлудов решил также заняться выгодным банным делом. Так как средства Хлудова позволяли размахнуться на большое и капитальное строительство, он решил затмить славу Сандуновских бань: пригласил архитектора Эльбушица, разработавшего проект большого банного комплекса с несколькими отделениями, рассчитанными на посетителей с разными доходами. И в 1881 г. открылся первый корпус – для простонародья и второй – для дворянского сословия.

Бани стали активно посещаться, что позволило через два года открыть и самый богатый, "полтинный" корпус, в котором предусматривалось обслуживать людей высшего – дворянского и аристократического – общества. Именно тогда и состоялось официальное открытие Китайских бань, которые сейчас именуются Центральными (первоначальное название было дано по наименованию Китайского проезда, где они располагались).

Помещение китайских бань представляло в ту пору произведение "банного искусства". Однако присутствовавший на банкете сын генерала Гонецкого, подняв бокал, неожиданно для всех заявил, что построит новые Сандуновские бани, которые будут гораздо роскошнее Китайских. Эта идея, показавшаяся собравшимся бредовой, получила свое воплощение. Так как Гонецкий был женат на известной московской миллионерше Фирсановой, которой, кроме десятка домов в Москве и прочих доходных предприятий, принадлежали в то время и Сандуновские бани, то ему без особого труда удалось воплотить свою мечту в реальность.