– …В полночь пес мой, Киллер перепугался до смерти. А вы, его видели, здоровый такой песик, словно теленок. Никогда, и никого не боялся. А тут, Киллер, в полночь взвыл от страха. Дернул со двора, волоча за собой здоровенную будку, словно его кипятком ошпарили. Потом Киллер так прыгнул, что цепь железную оборвал начисто. Так с цепью и сгинул в неизвестном направлении. После того, я его больше и не видела…

Кирилловна смолкла, торжественно оглядев присмиревших слушателей.

– А что псину твою так напугало? – не выдержала одна из теток.

Кирилловна только этого вопроса и ожидала, чтобы продолжить свою историю:

– Я женщина одинокая, меня любой обидеть может…Но, у меня на такой случай есть ружьишко, которое ишшо от мужа маво осталось. Я за ружжо, и на крыльцо выскочила. Второпях, даже зарядить его забыла…Гляжу, за забором, по улице, в ночном тумане всадник скачет, мимо маво двора. А только всадник тот не простой…

Кирилловна опасливо огляделась по сторонам, быстро перекрестилась и понизила голос:

– Всадник-то, проскакавший мимо, был похож на татарина…На башке шапка мохнатая, в руке сабля кривая… Такими татаровей на картинках изображали, в книжке по истории.

– Какай еще татарин? Отколь здеся татарин, с саблей кривой взялся? – тоже шепотом загудела, словно трансформаторная будка здоровенная, двухметровая баба Сонька Камышова.

– Отколь, отколь, – передразнила Кирилловна Соньку Камышову. – Не знаю я, отколь он взялся, лично я, у него спрашивать побоялась…

– Кирилловна, почем знаешь, что это был татарин?

– Так он же, увидев меня, завертел саблюкой над головой, и прокричал: «Якши, якши»! Это по-татарски значит – «хорошо, хорошо»…

– Господи, теперь крышка нам, – закатила глаза худая, как жердь женщина со странным и смешным именем Шушаника Борисовна.

Дед Митяй насторожился, из-под ушанки, ловко высунулось тонкое, хрящеватое ухо, перехватывая интересную беседу.

– Ой, врешь ты, Кирилловна, – отмахнулась пухлой ручищей Сонька Камышова.

– Да, зачем мне врать? – обиделась Кирилловна. – Говорю так, как своими глазами видела…

– Я, почем знаю, зачем ты врешь, – пожала мощными плечищами Сонька Камышова.

– А я, верю Кирилловне, – момент был самый подходящий, чтобы вклиниться в интересную беседу, и дед Митяй не упустил такую возможность.

– Во, еще одним вралем стало больше, – хмыкнула Сонька Камышова. – Тебя только не спросили Митяй, верит он, или не верит…

– Сам видел, в лесу, и татар монгольских, и витязей русских, – ничуть не смущаясь, продолжил дед Митяй. – Дело то в чем? Наша деревня, Гнилушки находится в аномальной зоне. Все дело в небольшом разломе, который находится под нашей деревней, в земной коре. Из-за него проклятого и все беды у нас.

– Какие такие беды? Какие разломы в коре? Митяй, чего ты плетешь? – не смогла ухватить мысль деда Митяя Кирилловна, но при этом стала опасливо осматривать землю под ногами, в поисках того самого разлома в земной коре.

Дед Митяй выдержал паузу, победоносно оглядев всех собравшихся на остановке людей.

– Из-за разлома, в земной коре, у нас происходит время от времени преломление пространства, – дед Митяй скорчил зверскую рожу, и выкатил глазища из орбит.

Деревенских пробрала дрожь, и они опасливо прижались друг к дружке и закрутили головами, пытаясь обнаружить это самое преломление пространства. Но спокойствие и веселый щебет птиц временно успокоил их.

– Вы спросите, чем нам грозит преломление пространства? – дед Митяй пытливо вглядывался в лица деревенских.

Деревенские явно не торопились задавать такой каверзный вопрос, и дед Митяй, не дождавшись вопроса, сам же на него дал ответ: