Он глубоко вздохнул и оглядел плотно сомкнутые ряды солдат, наслаждаясь моментом, чувствуя, как в воздухе повисло напряжение.

– Поскольку, как оказалось, я здесь единственный человек, который стремится к справедливому суду, мне потребуется помощь. Примипил разделяет мою точку зрения, но я хотел бы знать, что думают об этом другие офицеры. Центурионов, поддерживающих правосудие для убийцы префекта Басса, предлагаю сделать три шага вперед из своих шеренг.

В то же мгновение по рядам прокатилась рябь движения. Все произошло так быстро, что у Фурия возникло подозрение, что примипил успел сообщить своим подчиненным о его намерении. Все десять офицеров вышли из шеренг и таким образом перешли символический Рубикон, после которого у них не осталось пути к отступлению.

– Ну что ж, прекрасно. По крайней мере офицеры этой когорты сознают чудовищность преступления, взывающего о справедливом возмездии. Остается только найти убийцу среди восьмисот человек. И что для этого нужно? Я размышлял на эту тему все пять недель, прошедших с того дня, когда я узнал о своем назначении на новую должность и о том, при каких обстоятельствах она освободилась. – Он помедлил минуту, прислушиваясь к повисшему в воздухе молчанию. – Три года назад я служил в Мезии, в Двенадцатом молниеносном. Это было подразделение с настоящей римской дисциплиной.

Он посмотрел на выстроенную перед ним когорту, ухмыляясь в широко раскрытые глаза подчиненных.

– Да, в Двенадцатом знали, что за преступлением непременно грядет наказание, что за любое проявление трусости придется заплатить жизнью. У меня есть большое желание последовать их примеру и подвергнуть всю когорту децимации, то есть казнить каждого десятого по жребию. – Фурий снова замолчал, оглядывая ряды окаменевших лиц. – Но я понимаю, что, хотя когорта и заслуживает такого наказания, шансы покарать убийцу будут слишком малы, чтобы оправдать потери в живой силе. Поэтому я решил выбрать другой путь. Поскольку вы запятнали себя нежеланием найти виновного в смерти вашего командира, я собираюсь применить к вам максимальное наказание, которое не нанесет ущерба боеспособности. Оно вступает в силу незамедлительно. Во-первых, из вашего жалованья будут вычтены деньги за те три месяца, которые прошли со дня убийства Басса. Более того, дальнейшее жалованье не будет начисляться до тех пор, пока убийца не признается в содеянном. – Он помедлил немного, чтобы солдаты могли осмыслить сумму, которой каждый из них лишался. – Во-вторых, если убийца будет найден и правосудие свершится сегодня до захода солнца, я ограничу штраф лишь месячным жалованьем. В случае если этого не произойдет, я выберу по человеку из каждой когорты, который будет казнен своими же товарищами. Казнь будет осуществляться без использования какого-либо оружия, голыми руками.

Солдаты смотрели прямо перед собой, не рискуя встретиться с ним взглядом.

– Вам выбирать. У меня нет других приказов, кроме как прочесывать окрестности в поисках варваров, и поэтому мы можем оставаться здесь сколь угодно долго. Пока человек, которого я ищу, не признается, мы не двинемся с места. Каждое утро будет начинаться с того, что во всех центуриях когорты будет по жребию выбираться один солдат, которого забьют до смерти… и еще, разумеется, тот, кто выполнит эту грязную работу. Я буду у себя в палатке.

Мясистая рука начальника склада с громким шлепком опустилась на прилавок. Он избегал встречаться взглядом с двумя посетителями, стоящими перед его столом, и рассеянно приглаживал зачесанные назад волосы.

– Вы что, с ума посходили? Вламываетесь, как к себе домой, и требуете, чтобы я полностью одел и вооружил две центурии? – Он сердито посмотрел из-за широкого стола на Марка и Кадира. – Хороша парочка: офицер, у которого молоко на губах не обсохло, и опцион в дурацком наряде, весь черный от загара. Да пошли вы куда подальше.