Дождь лил, не прерываясь. Он крепко сдружился с лихим ветерком, который тоже разгулялся. Даже бодрил немного. В кабинете заметно колыхалась занавеска. А воздух в апартаментах всё свежел и свежел. На стенках красовались многочисленные фотоснимки, где изображались весёлые животные. У окна висел бумажный календарь 1996 года. И свежая дата уже наступила – четырнадцатое сентября. А ещё был постер жгучей, обнажённой мексиканской красотки. Её пылкая грудь чем – то напоминала два небольших арбуза. Казалось, её под завязку накачали силиконом. И висела большая картина, нарисованная маслом, работы местного художника. Там, по степи красиво бежали светлые лайки. Они являлись любимыми собаками хозяина медной горы. Над блеклым потолком висела простая люстра. Она давала много света. На округлом столе находился старинный телефонный аппарат, точно музейный экспонат. Но он ещё работал. Ещё на рабочем месте тут же лежали бумаги, папки, карандаши, а ещё стояла небольшая фоторамка в стекле. Там, красовалась уже взрослая дочь Славы. Варвара всегда чудно улыбалась. Она училась в вузе на иностранных языках. И в целом слыла спортсменкой, комсомолкой и просто красавицей. Тёмные, шикарные волосы спадали до самых колен, глаза большие, как у забавной рептилии, нос прямой, как у отца, губы полные, щёки румяные. Она от природы обладала довольно большой, молочной грудью. А когда бежала её «наливные кабачки» так и прыгали от счастья. Сексуальные, стройные ножки так и хотелось обнять и приласкать. За ней уже вовсю бегали озабоченные парни. Но она пока и не думала покоряться. Её забавлял верный и смешной пёс – Джек Рассел терьер по кличке Миги.

У стенки в кабинете стоял невысокий шкаф. На нём пылились немногочисленные, разные книги. Ещё тут имелись часы, как большая шкатулка. Но они давно не работали. На большой полке стояла электрическая плитка и стальной, небольшой чайник. Ещё в углу на небольшой тумбочке находился металлический квадратный сейф. Её содержимое выглядело небогато, – бутылка водки, плитка шоколада, открытый пакетик жареного арахиса и около ста пятидесяти долларов.

Слава, сидя на кресле, отложил в сторону бумаги. Он, задумавшись, уставился на мутное стекло окна. По нему плавно ползли тонкие струйки и капельки влаги. «Дождь льёт и льёт… Весь день будет лить… А мне даже нравится такая погода… Дождик проливной… Кажется, я могу смотреть на него вечно… И не надоедает… Чудеса да и только… Так обед у нас уже был… У меня тоже был… Чайник что ли поставить. Чаю попить… Только не с чем… А нет… Есть с чем… Заварка у меня. Есть шоколадка. Ещё есть карамель в столе… Ещё и сушки есть… Всё есть… Даша подойдёт через пару часов. Значит, так. А мне надо по делам будет сбегать… Да. Надо ещё купить мази в аптеке для Шарика. Самое главное не забыть… Не забуду. Ладно… Поставлю чайник… Кроссворд уже весь разгадал…», – степенно размышлял хозяин приюта.

За окном лил дождь. Он забавно что – то шептал. Наверное, хотел о чём – то рассказать. Слава, поднявшись с кресла, взялся за чайник. Он был полон чистой воды.

На однотонном, мутном небе повисла тучка цвета тёмной сирени с оттенком синевы, точно художник уронил с кисти каплю томных красок в стакан с водой. И теперь она медлительно растворялась. Ветерок резко поддувал. Он точно заигрывал с кем – то. Повеяло свежестью. Дождь всё лил и лил. Он казался просто неугомонным. С крыши капали капельки влаги. Они разбивались об бетонную кладку. По водосточной трубе бежала вода. Она издавала чудные звуки. Где – то вдали мелькали огоньки автомобильных фар. Они то появлялись, то исчезали, словно летали сами по себе шаровые молнии.