– Ничего не понял! Ну, допустим, за ними прилетят, и что? Я же тебе и говорю: надо быстрее сматываться!

– А то, что они не знают, что МЫ – здесь остались, – Александр подчёркнуто растягивал слова.

– Предлагаешь захватить ещё один кораблик? – в глазах Тенгела вспыхнули весёлые зелёные искорки.

– Дошло наконец-то! Слава богам! А для гарантии я предлагаю послать сообщение с просьбой о помощи, ну, что-нибудь такое неразборчивое, ну, там, радисты сообразят конкретно. Ну и тогда уж точно прилетят.

– Эк тебя зацепило, прилетят не прилетят. Что они, грачи, что ли? Я тут с Тарасом говорил на одну тему – он согласен, что звёздочка наша вполне может всё подряд глушить. Ты думаешь, почему они нас вдруг потеряли? Сам посуди, неделю никак отстать не могли, и вдруг как корова языком слизнула. По-моему, на императорском корабле маяк должен был быть, или капитан постоянно им сообщения слал – хотя это и маловероятно. А когда мы к звезде приблизились, она своим излучением нас закрыла, помнишь, ты сам ругался, что аппаратура полетит? Аппаратура-то, слава богам, выдержала, но вот сигнал пропал. Они его просто не услышали. Ну, чего молчишь? Не согласен?

– Не знаю. Подумать надо.

– Чего тут думать? Ну, ты же сам знаешь: отследить космолёт, который ушёл через гиперпространство, невозможно. А они нас находили. Так?

– Ну, так.

– Значит, был сигнал?

– Может быть.

– А теперь не видят. Так?

– Может, и не видят, а может, ждут чего. Да и корабля ихнего нет.

– А чего им ждать? Мы здесь уже три дня торчим.

– Да не знаю я, – взорвался капитан, – чего прицепился! Не знаю!

– А я тебе говорю, они нас здесь не слышат!

– Хорошо: не видят, не слышат; чем мы рискуем, если они нас не слышат, посылаем сигнал – вдруг кто прилетит. Согласен?

– Да я-то согласен. Чёрт с тобой. Никто не услышит и никто не прилетит, да тебя не переспоришь. Упёртый как чёрт. Давай так договоримся: я с тобой в эти игры, уж так и быть, играю, но если ничего нам не удастся, то я полечу на плато, идёт? – заключил Тенгел. – Всё будет не так, как мы решим. Всё будет тогда, когда мы решимся.

– Ладно, идёт. Сегодня ещё одну сходку проведём, я горько поплачусь на нашу тяжёлую судьбу и призову вложить свои силы на восстановление космолёта как нашей единственной надежды. А тебя – в экспедицию, только ты пойдёшь не к горам и не на плато, как тебе бы хотелось, а собрав всех наших – в засаду. Место сам выберешь, не мне тебя учить. Этих пока отпускать не будем.

– А ты что же, останешься?!

– У тебя есть другой вариант? Хотелось бы послушать!

Тенгел молчал.

– Ну, смотри, допустим, они прилетят, и тогда… Нельзя нам всем уходить, тебе тоже люди нужны будут.

– Слушай… я капитан, это мой корабль – я поступаю так, как считаю нужным! Я их всех усыплю, как что замечу, а сам уж как-нибудь. Не думай, не останусь.

– Почему же не уйти всем сразу?

– А если никто не прилетит? Если я ошибаюсь? И все мои рассуждения яйца выеденного не стоят? Подарить им ещё и этот корабль. Нет уж. Я останусь!

– Возьми с собой кого-нибудь. Хоть Игоря – он пошустрее будет.

– Нет, Игорь и вам пригодится: с его напором как раз только космолёты и брать. Лучше мне Трофима с Кондратом оставь, они спокойные и надёжные. Только смотри, Тенгел, не торопитесь. Я тебя знаю, ты горяч – вечно лезешь, не подумав…

– Вот спасибо. Прямо похвалил так похвалил…

– Да не обижайся ты, я про то, что они сначала настороже будут…

– А то я маленький. Да не учи учёного – разберёмся. Ты сам, Сашка, осторожнее; я ведь так понимаю, ты свой кораблик им оставлять не хочешь, из-за этого и остаёшься.

– Да, – усмехнулся капитан, – чем я хуже этого! Мы тоже взрывать умеем! Хотелось бы, конечно, дождаться информации от биологов, но, боюсь, у нас времени совсем нет. Ведь пожаловать они сюда могут в любую минуту.