Мира была погружена в себя, да и слишком мало разбиралась в моде, чтобы участвовать в заказах. Она доверилась вкусу графини. Однако день на пятый началось нечто совсем уж странное. В гостиницу явился цирюльник и разложил перед Сибил пару десятков локонов, окрашенных в разные оттенки. Графиня выбрала блекло-рыжий, похожий на волосы ее дочери, и велела цирюльнику завтра придти с краской.

– Зачем это, миледи? В столице модно перекрашивать волосы?..

– Нет, дорогая. Если поймут, что твои волосы крашены, то непременно решат, что их родной цвет – мышиный. Поэтому нужна краска наилучшего качества и самый опытный цирюльник.

– Но зачем их вообще красить?

– Как это – зачем? – удивилась графиня. – Такой цвет волос у Глории!

– У вашей дочери, миледи?.. И что же?..

– А то, что если некий человек, видевший мою дочь, захочет описать ее, он скажет: «Девушка лет шестнадцати, ростом пять футов четыре дюйма, стройная, светлокожая, с веснушками на щеках, медными волосами и зелеными глазами». Чтобы ты подходила под описание, мы перекрасим волосы, поставим хной несколько веснушек и поворожим над твоими глазами.

Мира растерялась.

– Простите, миледи, но зачем вы хотите, чтобы я походила на вашу дочь?

– Ах, дитя мое, я постоянно забываю о твоей наивности. Мне следовало бы раньше все пояснить. Мы направляемся в столицу, чтобы сообщить владыке Адриану о покушении на тебя – его пусть далекую, но все же наследницу. Однако, есть ли смысл убивать наследников престола, оставив в живых правящего императора?

– Конечно, нет.

– Стало быть, некто хочет убить самого императора, а также нескольких его наследников – с тем, чтобы Корону получил оставшийся в живых претендент.

– Вероятно, так и есть, миледи.

– И где же, по-твоему, находится этот преступник, если не в Фаунтерре, при дворе владыки Адриана? И что он предпримет, если вдруг повстречает тебя – ту самую девушку, которую он уже пытался отправить на Звезду?

Об этом Мира не думала. Горе затмевало чувство опасности. Лишь после слов графини Мира осознала: действительно, нет никаких причин, чтобы преступники отказались от задуманного! Хотя первое покушение провалилось, убийцы могут попытаться довести дело до конца.

– Разве никто в Фаунтерре не знает Глорию? Если я назовусь ее именем, обман не раскроется?

– В столице бывают торговцы с Севера, которые могли видеть мою дочь, но они не вхожи во дворец Пера и Меча. При дворе владыки никто не знает Глорию в лицо: столичная знать редко посещает Нортвуд.

В последних словах ясно слышалась досада.

– Миледи, но присвоить чужое имя – преступление, в особенности, если это имя благородного человека.

– Обещаю тебе, мы раскроем подмену сразу же, как только будет пойман преступник! Человек неповинен в обмане в том случае, если он сам развеял заблуждение прежде, чем оно нанесло кому-либо вред.

Как правительнице графства, леди Сибил нередко доводилось вершить правосудия. Можно было полагаться на ее знание законов. Мира склонялась к тому, что дерзкая задумка графини действительно имеет смысл.

– А как быть с цветом глаз? Мои – серые, у Глории – зеленые.

Вместо ответа графиня велела:

– Запрокинь голову, широко раскрой глаза.

Из небольшого пузырька графиня уронила по паре капель в каждый глаз девушки.

– Теперь смотри.

Она поднесла к лицу Миры зеркальце, и брови девушки взметнулись от удивления. Радужки глаз из дымчато-серых сделались зелеными!

– Это смесь соков мариники и шиммерийского локонта, – пояснила леди Сибил. – Будь у Глории карие глаза, пришлось бы сложнее – нет средства, придающего этот цвет. Но для зеленых и голубых глаз травники давно изобрели снадобья – барышни любят такие цвета. Раз в два дня мы будем повторять это действие – и твои глаза останутся зелеными.