Йен активно возражал, старался развеять слухи, но люди упорно желали верить в худшее. Маргарет была не такая, как все они: смелее, увереннее, независимее, – и они хотели заставить ее платить за эту непохожесть.

Йен был в ярости. Он злился не только на тех, кто распускает слухи, но и на себя. Это его вина. Ведь именно он ее целовал. И если она выглядела растрепанной, то из-за него. Вероятно, кто-то видел, как Фин покинул комнату после того, как он прервал их страстные объятия, а потом этот кто-то заметил, как вышла Маргарет. Сам же Йен ушел последним. О нем тоже могли судачить.

Впрочем, Фину, похоже, было все равно. Его настроение значительно улучшилось. Он с видимым удовольствием прислушивался к разговорам. Йен понимал злость друга – тяжело пережить столь сильный удар по самолюбию, – но никак не мог понять, почему тот откровенно радовался тому, что Маргарет все избегали, особенно после ее благородного жеста с конем. Она ведь имела полное право забрать жеребца Фина – пари есть пари. И с прыжками не было никакого обмана. Она выиграла честно.

Йен никогда не видел ничего подобного. Она словно слилась с конем, стала с ним одним целым. Бесстрашная девушка. Легкая, сильная, дикая – и отчаянная. Такую не скоро забудешь.

Он все еще помнил, как у него на мгновение остановилось сердце, когда она пролетала над острыми камнями.

Дикарка. Авантюристка. Слишком смелая. И восхитительная!

И ему становилось все труднее вспомнить причины, делавшие ее неподходящей для него партией.

Йен не осознавал, насколько сильно она ему нужна, но трапеза окончилась и вдруг оказалось, что ее нигде нет… И он почувствовал себя покинутым.

Что-то случилось? Она что-то услышала? Кто-то был с ней груб? Или жесток?

Он не мог вынести мысль, что кто-то причинил ей боль, и чувствовал потребность защитить ее. Впрочем…

Маргарет могла быть с Комином, и Йен стал высматривать его. Безуспешно. Он уже был готов отправиться на поиски, когда к столу подбежала сестра. Судя по ее виду, она была готова взорваться от возбуждения.

– Ты слышал? – воскликнула сестра.

Предвидя, что она начнет пересказывать очередные сплетни, Йен встал из-за стола и отвел сестру в сторону.

– Надеюсь, ты не намерена распространять глупые слухи, Марджори.

Сестра наморщила носик, но сдержаться не смогла.

– Тебе повезло. – Она сокрушенно вздохнула. – Ах, бедный Фин!..

Марджори с детства была влюблена в Фина, но все равно то, что она сказала, было нелепо. В данной ситуации Фин не заслуживал сочувствия.

– При чем тут Фин?

Марджори закатила глаза.

– О, тебе очень повезло, что ты избежал ловушки этой блудницы. А Фин едва не попался. Она соблазнила его и хотела заставить на ней жениться.

Йен решил, что с него хватит. Он больше не мог слышать подобную чушь. Он взял сестру за плечи и слегка встряхнул, желая вернуть хотя бы маленькую толику разума в ее хорошенькую темноволосую головку.

– Фин здесь ни при чем. Это был я. Именно я был с ней в комнате. Но между нами ничего не произошло. Абсолютно ничего. И не смей повторять злобные сплетни. Я тебе приказываю. Ты поняла?

Сестра кивнула и недоверчиво переспросила:

– Ты?..

– Да, я. И если кто-то был причиной всех этих слухов, то именно я.

На личике Марджори отразился ужас, быстро сменившийся раскаянием.

– Ты ее видела? – Сестра покачала головой. – А молодого Комина?

Она снова мотнула головой.

– Я видела его сестер у входа несколько минут назад.

Йен поморщился. Откровенно говоря, они ему не нравились: злобные, склонные осуждать других людей и сплетничать. А с Марджори ему придется серьезно поговорить. Больше нельзя делать вид, что она еще ребенок и не ведает, что творит.