Эхан явно удивился. По разным причинам мать редко говорила об отце – в основном потому, что любое упоминание о нем вызывал гнев в ее семье. Все они старательно делали вид, что «вероломный ублюдок» никогда не существовал на свете – и уж точно не имеет отношения к Эхану. Хотя достаточно было одного взгляда на мальчика, чтобы убедиться в ошибочности такого мнения.

– Правда? – переспросил Эхан.

Маргарет кивнула.

– Да, правда. Это он научил меня играть. Твой дедушка так и не освоил эту игру, поэтому… – Мэгги на мгновение задумалась, подбирая слова. – Он не может понять, насколько полезно для воина умение играть в шахматы.

Эхан очень удивился.

– Но почему?

Маргарет ухмыльнулась.

– Ну, доску можно метнуть, как диск, а фигурки использовать в праще.

Мальчик закатил глаза. Ей никогда не удавалось провести его, хотя малышу было всего пять лет. Он всегда понимал, когда она его дразнит.

– Не говори глупости, мам. Это плохое оружие.

В этот момент он был так похож на отца, что Маргарет пришлось рассмеяться, чтобы не расплакаться.

– Ладно, ты меня поймал. Я пошутила. Ты прочитал до конца фолиант, который нашел для тебя отец Кристофер?

Сначала они читали его вместе, но Эхан читал намного быстрее, и ему наскучило ее ждать. Сын быстро обгонял ее во всех науках.

Мальчик утвердительно кивнул, а Маргарет продолжила:

– Царь Леонид был великий воин. Никто не мог превзойти его во владении мечом, но вовсе не это сделало его великим полководцем, обессмертившим свое имя в веках. Он был очень умен. Именно ум помог ему победить персов при Фермопилах. Он разрабатывал планы и принимал стратегические решения применительно к местности, на которой находился.

Эхан широко улыбнулся.

– Так же, как в шахматах?

– Вот именно. Твой отец тоже был непревзойденным мастером стратегии. Он был одним из умнейших людей, которых мне доводилось встречать. Например, ты смотришь на шахматную доску и видишь, что делать, а он смотрел на армию на поле боя – и тоже видел. Видел, как будут развиваться события дальше. Он мог разгромить врага, даже не вытащив меч из ножен.

Правда, отец Эхана предпочитал боевой топор, как и его прославленный дед, в честь которого он был назван, мечом он также владел в совершенстве. Но Маргарет не стала говорить об этом. Хотя прозвище ее сына намекало на связь с одним из величайших воинов древности Гектором Троянским, героем Троянской войны, Эхан пока был слишком мал, и ему еще предстояло почувствовать любовь к оружию. Она ничего не имела против того, чтобы ее сын вообще никогда не брал в руки оружия, а посвятил жизнь… предположим, книгам. Но она знала: Дугалд Макдауэлл хотел, чтобы его внук превратился в яростного воина, очередного Макдауэлла, посвятившего свою жизнь войне, которая никогда не кончится.

Но она этого не допустит. Постоянный конфликт, омрачающий ее жизнь – разрывающий ее жизнь на части, – не омрачит жизнь ее сына.

Маргарет встала.

– Почему бы тебе не положить шахматы в дорожный сундук? А я пока скажу дедушке, что мы готовы.

Мальчик кивнул и спрыгнул с кровати. Маргарет уже подошла к двери, когда вдруг почувствовала, как маленькие ручки обвились вокруг ее ног, а тоненький голос прошептал:

– Я люблю тебя, мама.

Ее глаза наполнились слезами, и она, сдерживая их, пробормотала:

– А я люблю тебя, малыш. Люблю больше жизни.

Произнося эти слова, Маргарет ощутила прилив уверенности. Да, она все делала правильно.

Три часа спустя ей пришлось напомнить себе об этом. Когда она подошла к дверям церкви и увидела отца, сына и шестерых братьев слева от нее, а сэра Джона справа, да и весь гарнизон Бернард собрался вокруг, уверенность в том, что она поступала правильно, покинула Маргарет. Напротив, теперь ей казалось, что она совершала ужасную ошибку.