По завершении непродолжительной беседы, румяный мужчина в кителе вручает Андрею буклет. Это тоже своеобразное послание. Но внутри «Стрелы» текст тексту – рознь.

Имеет значение, кто и что говорит, кто пропускает, ретранслирует через себя чье-то послание. Хан передает послание от тех людей, кто однажды сумел сойти с поезда, но что пытается всучить Андрею этот румяный мужчина в кителе? Румяный тусуется в вагоне-ресторане, а Хан на крыше поезда, так сказать, в андеграундной зоне железнодорожного бытия. Хан оставляет Андрею письмо, а румяный даёт цветной буклет. И так далее. И что, по итогу, Андрей делает с буклетом румяного? Не читая, засовывает себе в карман.

Вот и весь сказ. Человек в кителе – некто, принадлежащий миру «Стрелы», её внутреннему социуму, в большей степени прочитывается как всё тот же ложный маяк, помеха или даже капкан, которые приходится обходить герою. Подобно Стене Мира для Шестипалого или кого-то из Двадцати Ближайших, румяный для Андрея словно деталь, один из движущихся компонентов мира-ловушки. Сознавая это, легче проявлять снисхождение к таким людям. Достаточно помнить о том, что они обезличенные детали машины, запчасти системы, из чего неизбежно рождается понимание, сочувствие, прощение. Но они все-таки и живые. А потому у каждого из них ещё есть шанс. В этой связи, важно отметить, что ни у Андрея, ни у Хана нет явных врагов. Есть общая, хотя и подспудная враждебность со стороны других пассажиров, но она объясняется в большей степени личными, сугубо эгоистичными мотивами. Андрей мешает им не потому, что ищет истину на крыше «Стрелы», а потому что занимает место в купе. Что касается друзей и сочувствующих, то они просто мягко подталкивают Андрея в нужную, как им кажется, сторону. И чем быстрее – с их точки зрения – герой закончит страдать фигней, тем больше у него шансов что жизнь как-то сложится.

Затворник предпочитал подолгу не зависать внутри отсека для цыплят. Жизнь на конвейере, на всем готовеньком – убаюкивает и расслабляет. У Андрея или Хана такой альтернативы нет. Есть вариант почаще выбираться на крышу поезда, но там свой гипноз, свои заморочки.

Мчался он бурей тёмной, крылатой,

Он заблудился в бездне времён…

Остановите, вагоновожатый,

Остановите сейчас вагон!

Николай Гумилёв

А чем вообще занимается главный герой? Забавно, но чем вообще будет заниматься пассажир, забывший о том, что он пассажир? Социум пытается притянуть Андрея на одну из своих орбит, захватить в поле своего притяжения везде, где это возможно. Это пока ещё достаточно мягкое давление, суровая действительность не спешит прижимать героя к стенке последнего вагона с вопросом, ты пассажир или все-таки нет? Но все-таки давление нарастает и с каждым днем становится все более ощутимым.

Важно, что Андрей не бомж и не бродяга. У него есть купе, куда он может вернуться, круг знакомых, в общем, какие-то стартовые, мало-мальски приемлемые условия. Бельё поменяют, миску каши нальют – уже не замерзнет, да с голоду не помрет. Ко всему прочему, пассажир «Желтой Стрелы» по определению не может быть безбилетным. А если у тебя есть билет, то должно быть и место. Разумеется, что внутри «Стрелы» тоже есть свое общественное положение, связанное с уровнем социальной значимости, но все-таки мы видим Андрея более-менее благоустроенным пассажиром, а не бездомным, затерявшимся в одном из дальних неотапливаемых вагонов.

Интересный момент, что битва за улучшение своего положения внутри «Стрелы» имеет своею целью не только материальное процветание, но и признание, успех в глазах себе подобных. На Андрея будет давить мнение окружающих, которые начинают видеть в нём эскаписта, беглеца от действительности. Но попробуем задуматься вот над чем. Там, за рубежом тридцатилетия обитают повзрослевшие пассажиры, что так и не сумели остановить, и уж тем более покинуть свой поезд. Это сообщество примирившихся, понимай, проигравших, это духовная оппозиция таким как Андрей или Хан, а потому невозможно сохранять паритет, длительное время находясь среди них. Такой Петр Сергеевич будет терпеть страдания Андрея всякой фигней, но лишь до поры до времени. Настанет день, когда он просто вынесет ему мозг, а то и сделает чего похуже. Например, попросит освободить купе. В этом истории «Стрелы» и «Затворника» очень похожи. Невозможно, живя в социуме, игнорировать всеобщую подготовку к решительному этапу. Давление общественности будет усиливаться с каждым днем, понуждая героя действовать. Альтернатив немного: уйти в религию или нырнуть в стакан, но Андрей пока ещё лавирует между тем и другим.