Я поискала, чем бы укрепить пошатнувшуюся версию, и кое-что вспомнила:

– Та формула на оконном стекле! Помнишь, Катерина написала на стекле, что ка минус тэ равно сырой могилке? Ка и тэ вполне могли обозначать не «Курихина и Тараскин», как мы подумали, а «Катя и Тим»! Вполне логично! Ведь именно с Тимом Катерина разругалась не как-нибудь, а смертельно!

– Очень точное слово ты подобрала, – заметила Ирка. – Смертельно, это верно.

– И все-таки я не понимаю, почему Тим застрелил Курихина? – призналась я, почесав макушку. – Что сам застрелился – это кое-как понять можно: отчаялся, потерял рассудок от ревности, то да се. Но Андрея-то Петровича за что грохнул?

– Может, он хотел застрелить кого-то другого, но промахнулся? – предположила подруга.

– Если бы промахнулся, небось, не попал бы Курихину точно между глаз! – возразила я. – Нет, определенно, тут еще что-то есть…

– Тут, определенно, чего-то нет! – передразнила Ирка. – Нет мотива преступления! Твоя версия никак не объясняет, почему Тим застрелил Андрея Петровича. Значит, она неверна. А посему я объявляю заседание закрытым и иду спать.

– Иди, иди, соня! – недовольно пробурчала я ей в спину.

У меня лично сна не было ни в одном глазу. Понимая, что уснуть мне все равно не удастся, я не пошла в спальню, а принялась кружить по холлу. Было чертовски досадно, что красивая версия рушится из-за такой малости, как отсутствие мотива! Побегав туда-сюда, я успокоилась, присела и разложила все по полочкам.

По всему выходило, что убивать Курихина обманутому жениху Тиму имело смысл только в том случае, если свадьбу Катьки и Тараскина устроил сам Андрей Петрович. После той истории, которую рассказала мне про Курихина и его несчастную жену Ирка, я готова была считать Катькиного папочку воплощением азиатской жестокости и средневекового коварства. Думаю, он вполне мог расстараться, чтобы поссорить дочь с любимым и склонить ее к замужеству с другим. Однако сам Курихин уверял нас, что свадьба Катерины и Вадима стала для него большим сюрпризом! Может, он врал? Я решила, что утром обязательно поговорю на эту тему с Зинулей.

В одном я не сомневалась: вчера днем Катерина убежала не к Тараскину, а к Тиму. К Тараскину, который у папы Курихина был персоной грата, ее отпустили бы в любой момент и с дорогой душой, подштанниками семафорить и кастрюли опрокидывать необходимости не было.

– Ты еще не спишь? – Из своей опочивальни неожиданно выступила Ирка.

– А ты идешь за новой дозой снотворной колбасы? – съязвила я, но подруга не обиделась.

– Нет, я не за колбасой. Теперь мне ужасно хочется клубники! Думаю, не пойти ли по ягоды?

– Ночью, в февральский снегопад? Интересная идея, но не оригинальная, – заметила я.

И вспомнив свои упражнения по сочинению дурацких анонсов, провозгласила:

– Маленькая любительница подснежников выросла и стала большой любительницей пожрать. Цветочки кончились, начинаются ягодки! Смотрите новую версию старой сказки – гастрономический триллер «Двенадцать месяцев»!

– А ты разве не хочешь сладеньких ягодок? – по-прежнему добродушно спросила Ирка. – Странные вы женщины, отказываетесь от свежей клубнички!

– А кто еще отказывается? – удивилась я множественному числу.

– Вчера Катька отказалась, сегодня ты, а зря: клубничка хороша была! Спелая, сочная, сладкая, хотя и тепличная! – восторгалась подруга. – Да и вино, которое мы пили с ягодами, было замечательное! Впрочем, Катька и от вина отказалась.

– Постой-ка! – До меня дошло, что спелые, сочные и сладкие ягоды не привиделись подружке в гастрономическом бреду. – Когда это вы ели клубнику?