– Мы пришли его забрать! – решительно сказала русская красавица и тряхнула эмалированным ведром.

– Снеговика? – слегка удивился генерал.

– Точно, кролик у них! Они уже и имя ему дать успели! – не отводя напряженного взгляда от генеральской физиономии, прошептала одна красавица другой. И громко сказала: – Да-да, мы заберем у вас Снеговика! Где он?

– Фима, я не понимаю, о чем говорят эти милые девушки? – нахмурилась Ольга Сергеевна. – О каком снеговике идет речь?

– О том, которого я погубил, – вздохнул Ефим Михайлович.

– Погубил?! – в один голос вскричали милые девушки.

– Ну да, погубил, – чистосердечно покаялся генерал. – Разломал на части. Я не нарочно, так уж вышло. Простите старика…

Сознавая свою вину, Ефим Михайлович повернулся и ушел в комнату. Красавицы с ужасом смотрели ему вслед.

– А какой хорошенький был кролик! – жалостливо протянула кареглазая, закусив губу.

– Кролик? – встрепенулась Ольга Сергеевна. – Так вы за кроликом пришли?

– Конечно, за кроликом! – сдержанно скорбя, подтвердила дородная русская красавица и кончиком пушистой косы стерла с румяной щеки слезинку.

Кролика Маримановы как раз кушали в обед. Кухарка Маша приготовила замечательное рагу, только чуточку его переперчила. Генеральша, опасаясь за свое и мужнее пищеварение, на тушенную со специями крольчатину налегать не стала и Ефиму Михайловичу отдать должное кухаркиной стряпне не позволила. Добрая порция острого рагу из кролика осталась в кастрюльке, которая стояла в холодильнике, искушая стариков. Идея отдать остатки вкусного, но вредного обеда милым девушкам, питающимся одной полезной, но невкусной сырой морковью, сердобольной генеральше понравилась.

– Конечно, я отдам вам кролика! – радостно сказала благотворительница. – То есть я вам отдам то, что от него осталось. У вас есть куда положить?

Милые девушки переглянулись. Голубоглазая неуверенно протянула генеральше десятилитровое ведро.

– Вот как? – Ольга Сергеевна, не планировавшая оказывать гуманитарную помощь голодающим в таком широком масштабе, подняла брови, но комментировать аппетиты милых девушек не стала, удалилась в кухню.

Через несколько минут она вернулась и с доброй улыбкой вручила ведро с остатками рагу симпатичным побирушкам.

– На здоровье! – сказала Ольга Ефимовна напоследок.

Неблагодарные побирушки ответили ей мрачными взглядами.

– Не на здоровье, а вечная память! – вызывающе поправила генеральшу кареглазая.

Позвякивая ведром, красавицы сошли с крыльца и вышли за калитку генеральской дачи.

– Нет, что за люди! – возмущалась Ирка, топая по тропинке под заборами в обратном направлении и от полноты чувств шумно громыхая ведром с бренными останками бесславно почившего бурундайца. – Доверчивое животное пришло к ним, бессловесно моля приютить, а они его зажарили и съели! Дикари какие-то, хотя с виду вполне милые стариканы!

– Слушай, ты определись уже, кого зажарили и съели эти милые стариканы, – доверчивое животное или опасного зверя! – не выдержала я.

Подружкины причитания действовали мне на нервы. Тем более что несчастного Точилку и впрямь было жалко до слез.

– Мы же хотели избавить мир от угрозы, которую представлял собой буйный грызун? – напомнила я. – Мир спасен.

Ирка тяжко вздохнула и предложила:

– Давай его похороним?

– Давай, – согласилась я, понимая, что тащить останки кролика на дачу и расстраивать народ рассказом о трагической гибели Точилки не стоит. И без того уже есть кого оплакать.

– Это, считай, уже третий труп сегодня! – посетовала подруга, продолжая мыслить со мной в унисон. – Вот тебе и зимний отдых! Настоящее ледовое побоище!