– Ха! – ухарски хохотнул сексуально озабоченный кассир, вспомнив, как он однажды принимал крупный денежный вклад в белорусских «зайчиках». – Знали бы вы, сколько их через меня прошло! Тыщи!

– Маньяк! – вскричала Дина, в порыве естественного человеческого негодования временно забыв цель своей жизни.

В этот момент ей казалось, что какой-нибудь мелкий банковский служащий с нормальной ориентацией предпочтительнее миллионера-извращенца. То есть трезвый Антон Семендяев имел реальные шансы на успех!

Увы, он этого не понял, да и Дина о своих мыслях не распространялась. Она уронила секатор на ногу «маньяка», вырвала из лап Семендяева несчастного кролика, выскочила из кладовки, вихрем пронеслась по коридору и вылетела из дома во двор, громко хлопнув дверью.

– Бедненький маленький зайка! – причитала добрая девушка, быстро перебирая босыми ногами по заснеженной тропинке к сауне. – Злой дядька миллионер хотел тебя обидеть, но я тебя спасу, ты не будешь новой жертвой его грязных домогательств, не волнуйся!

Кролик, однако, волновался, и чем дальше, тем сильнее. Слабый аромат цветущих фиалок, распространяющийся в воздухе вопреки снегопаду, достиг ноздрей Точилки. Кролик бешено забился и, оцарапав голую руку Дины коготками, вырвался из девичьих объятий.

– Стой! Куда? – крикнула Дина.

Неблагодарное животное, сверкая пятками, беззвучно кануло во тьму и растворилось в ночи.

– Да пошел ты! – обиделась она. – Надо же, одни психи кругом…

Потерянно постояв в сугробе, девушка зябко передернулась, стряхнула с себя снег и поспешила присоединиться к теплой компании в жаркой сауне.

Отставной генерал Ефим Михайлович Мариманов в высоких, выше колена, валенках гулял по заснеженной тропинке вокруг дачного поселка со своей собакой Люсей. Это была их дежурная вечерняя прогулка, оздоровительный моцион, который Люся люто ненавидела.

Собачья жизнь таксы Люси по большей части проходила в комфортабельных условиях большого, теплого и удобного генеральского дома. Люся вволю спала, много и вкусно ела, и на шестом году жизни эти излишества ей аукнулись. Такса разжирела, округлилась, приобрела большое сходство с северным тюленем, и лай ее в тех редких случаях, когда Люся имела повод быть чем-то недовольной, стал неприятно напоминать хрюканье.

Приглашенный любящей хозяйкой ветеринарный врач назначил собаке диету и настоятельно рекомендовал посильные физические нагрузки. Супруг любящей хозяйки генерал Мариманов по случаю вспомнил славное прошлое и вызвался привести раздобревшую таксу в хорошую форму. Невзирая на протесты мягкосердечной супруги Ольги Сергеевны, он взялся за лентяйку Люсю, как за армейского новобранца, и проходил с ней слегка видоизмененный курс молодого бойца. Владеть оружием Люсю генерал не учил, но в марш-бросок по пересеченной местности гонял ежевечерне.

Пробираясь по грудь в снегу, коротконогая толстая Люся злобно морщила нос и чихала, когда на него садились снежинки.

– Рядовой Люсин, четче шаг! – покрикивал на кособоко переваливающуюся собаку Ефим Михайлович. – Дыши ровней, сопи в две дырочки и не гавкай!

Люся не гавкала, но зубы щерила. Будучи приличной собакой, она не могла себе позволить развернуться и тяпнуть Ефима Михайловича за ногу, но не посещавшая благонравную таксу со времен ее щенячьего детства мысль о том, чтобы сожрать в ночной тиши генеральскую тапку, уже не казалась ей крамольной.

– Раз-два, раз-два, за-пе-вай! – голосом правофлангового скомандовал между тем старый генерал и сам же хрипло затянул:

– Гремя огнем, сверкая блеском стали, пойдут машины… – Куда именно пойдут машины, Ефим Михайлович запамятовал, поэтому слово пропустил. – В тра-та-та поход! Когда великий день войны настанет и нас в атаку Родина пошлет!