– Никакой.

– А шерсть…

– Жена у соседей берет. У них ньюфаундленд. Говорят, только три породы собак обладают лечебной шерстью: самая лучшая шерсть у ньюфаундленда, еще неплохая у колли и у сенбернара. Остальные только греют, но не лечат. Мне жена сделала войлочную шапочку после контузии. Сначала просто повязку, потом и шапочку. Носил по необходимости, чтобы голова не болела. Помогало. Потом обнаружил, что эта легкая шапочка теплее любой меховой. И уже привык. А летом только повязку ношу, а поверху бандану.

– Придется, капитан, привычкам изменить. Или вообще их менять, – категорично, в приказном порядке сказал полковник Симагин.

– Если есть необходимость, я готов, товарищ полковник, – согласился Чанышев.

– Да, придется, – поддержал полковника профессор Крейцер. – Я понимаю вашу привязанность к войлоку. Это у вас, наверное, на генетическом уровне…

– То есть? – не понял Симагин.

– Средневековые монгольские воины носили и шлемы, и доспехи из войлока, – объяснил профессор. – Насколько мне известно, старинные русские дворянские фамилии Чаадаев, Чанышев и Карамзин берут свои корни от потомков Чингисхана. Насчет Карамзина я не уверен может он просто происходит от Кара-Мурзы, а Чаадаевы и Чанышевы – точно от Чингисхана. Значит, капитан Чанышев – чингисид, и у него в генах хранится устойчивая привязанность к войлоку.

– Да, – согласился капитан. – Наша фамилия пошла от хана Чаныша, перешедшего на службу к русским князьям. Чаныш в переводе с тюркского – «сын волка». После Чаныша мои предки еще два века считались татарами – тогда не делалось разницы между татарами и монголами, а потом один из предков, Сулейман Ибрагимович, получил княжеский титул. После этого наша татаро-монгольская кровь подпитывалась только русской кровью, и все остальные Чанышевы уже считались русскими. А войлок и я правда люблю. У меня даже в личной машине чехлы войлочные.

– Интересная ситуация получается… – задумчиво произнес полковник Симагин.

– Чем интересная?

– Это не относится к вопросу испытаний. Вернее, имеет к нему только касательное отношение. Но о странности ситуации разговор следует вести с командующим войсками спецназа ГРУ полковником Мочиловым. Мы от вас к нему едем…

– Но испытаниям это никак не помешает?

– Не помешает. Точно так же, как не должен им помешать войлок.

Профессор снова повернулся к Чанышеву:

– Да я не против, если вы будете надевать войлочную шапочку под шлем. Тем более эта шапочка лечит. Я сам собачник и знаю, что такое собачья шерсть. Пояс ношу постоянно. Из шерсти моей колли. Так что я не возражаю. Но шлем – обязательно. Не тяжелую металлическую каску, от которой шея, как я понимаю, устает и нарушается кровообращение головного мозга, а кевларовый шлем. Он и легче, и прочнее, и с пулей справляется лучше. И – функциональнее. Это главное. Наш шлем готовится для системы оснастки воина «Ратник». Слышали про такую систему? Мы только недавно завершили работу над наглазным тепловизорным устройством для шлема «Ратник», и теперь вам предстоит испытывать весь комплекс: шлем, прицел, внутришлемные системы связи, внутришлемный компьютер, тепловизионный наглазник и все сопутствующие элементы. Их немало, и все подробно описаны в инструкции по пользованию. Наши специалисты старались описывать доступно, чтобы разобрался даже самый несообразительный и малообразованный солдат. У нас таких еще хватает…

– Мы таких стараемся к себе не брать, – заметил капитан.

– Тем более. Но костюм «Ратник» предназначен не только для спецназа. Пока мы отослали на ваш адрес комплекты на два взвода. Для испытаний этого должно хватить. Я вам передам перечень вопросов для составления отчета. На каждый вопрос требуется написать подробный развернутый ответ. А пока… – Профессор посмотрел на полковника Симагина и закончил: – Пока предлагаю командиру роты опробовать шлем и автомат в тире. Это, конечно, не боевая обстановка, но тем не менее где-то получать первичные навыки необходимо. Идем, Петр Ярославович?