Через неделю в полицию явилась Альбина Ягелло, узнавшая в убитом своего мужа Франца. Альбина утверждала, что в последний раз видела мужа, когда он отправился в чайную. Семья тогда проживала на Лиговке. Вдова рыдала и горевала так картинно, что это насторожило полицейских. На квартире провели обыск, однако никаких улик против нее не обнаружили. И вдруг на очередном допросе Альбина неожиданно созналась, что вместе с подругой-карелкой убила своего мужа, который ее ежедневно избивал. Женщины опоили мужика, задушили, затем разрубили тело на части и в два приема сбросили в канал. Это была месть за его постоянные издевательства над ней. В то же время Альбина упорно твердила, будто ее словно кто толкал на преступление – не иначе как бес. Естественно, полицейские отнеслись к этому с недоверием, решив, что она хочет представиться невменяемой.

Это всего лишь одно из документировано подтвержденных преступлений, совершенных на берегах канала. Еще долгие годы Обводный ров собирал свою кровавую жатву и, возможно, собирает до сих пор».

На этом месте ниточка его мыслей внезапно оборвалась, и работа мгновенно застопорилась. Однако он вспомнил, что у него есть папка под названием «Необъяснимое», с различными таинственными историями, связанными, в том числе, и с Обводным каналом, быстро отыскал ее и принялся за чтение. Что и говорить, приведенные факты впечатляли.

«Сразу после Великой Октябрьской социалистической революции наступило время воинствующего атеизма. Всевластный Бог был свергнут со своего пьедестала и отправлен на свалку истории вместе с многочисленными суевериями. Когда в начале 1923 года возле Обводного канала стали прокладывать теплотрассу, под слоем грунта рабочие обнаружили необычные гранитные плиты с загадочными рунами, под которыми были захоронены человеческие кости. Вызванный на место находки археолог Гвоздницкий определил, что это очень ценный памятник Х века, который необходимо изучать. Тем не менее, производственники не собирались останавливать работы из-за каких-то там древних находок, а протесты Гвоздницкого объявили саботажем. Ломовые извозчики увезли плиты на Лиговку, там их распилили и пустили на поребрики, кости затерялись неизвестно где.

Весной того же 1923 года в Петербурге неожиданно разразилась настоящая эпидемия самоубийств. Причем люди со всего города, чтобы совершить суицид, стягивались к Обводному каналу, точнее, к небольшому отрезку канала от Боровского моста до устья Волковки. Дошло до того, что по берегам стала дежурить милиция, однако даже при этих условиях бесследно исчез один патрульный. Максимальное число утопившихся в Обводном канале самоубийц пришлось на осень. Всего же за год покончили с жизнью 89 человек.

Глубина канала в то время составляла от 3-х до 5-ти метров, хотя кое-где он уже начинал мелеть. Именно на такую мель и угодил известный большевик Месопотамский, ни с того ни сего тоже решивший утопиться. Он долго просидел на мелководье, пока его не достали. И это был настоящий скандал. Старый большевик-ленинец не имел права прыгать с моста в дневное время, да еще у всех на виду.

О душевном здоровье большевика позаботились, его отправили к доктору Ефимсону. Известный психиатр услышал от Месопотамского странную историю. Так, пациент утверждал, что топиться вовсе не собирался ни в тот день, ни когда-либо вообще, ему это и в голову не приходило. Он просто остановился у перил моста покурить. Стоял и смотрел на воду, как вдруг какая-то неведомая сила буквально утянула его через перила в канал.

Что интересно, в 1924 году эпидемия самоубийств закончилась также внезапно, как и началась. Однако в 1933 году все повторилось снова и на том же самом участке Обводного. Невзирая на то, что милиционеры из 28-го отдела дежурили на берегу круглосуточно, за год здесь утопились 109 человек. Но едва календарный год истек – самоубийства тотчас прекратились.