– Но ведь они действительно могут ничего не знать, – предположил Владик. – Нельзя же истязать невинных.

– Да можно, – отмахнулся Цент. – Я сто раз так делал.

Владик смиренно уронил голову, и понес еду в багажник. Сколько Цента ни корми, он все равно людоед. Спит и видит, как бы кого схватить и умучить. И, ладно бы, за дело, или в силу возникшей необходимости. Нет же, он исключительно ради удовольствия, себе в радость. Хочется ему расправы учинять, и все тут.

– Поймаем людей, свяжем их, сунем в багажник, – вслух отдался мечтаниям князь, – отвезем в тихое местечко. Предпочитаю пытать на лоне природы, на берегу лесного озерца, среди березок. Свежий воздух, костерок, истошные крики невыносимой боли – бывает ли что-то лучше этого?

Владик хотел сказать, что бывает, и немало, но тут и он сам и князь-садист услышали звуки, которые без труда опознали как выстрелы. Те, судя по всему, доносились из городка, который лежал прямо по курсу.

Вначале били одиночными, затем пошли лупить очередями и в несколько стволов. Цент отбросил сигарету и вышел на дорогу, внимательно прислушиваясь к звукам боя. Владик, трусливо вздрагивая, терся рядом с ним.

– Там люди, – сказал он тихо. – Живые.

– Да, – согласился Цент. – И тупые.

– Почему?

– Потому что сунулись в город. Были бы умные, объехали бы его большим кругом.

Владик посмотрел на князя и спросил:

– Что мы будем делать?

Цент нехотя произнес:

– В иной ситуации я бы не делал ничего. Но, как уже сказал, нам нужно потрещать с местными. Придется вмешаться и спасти хотя бы одного. Лучше, конечно, двух или трех. Пытать нужно коллективно, так эффективность выше.

Цент подошел к автомобилю, вытащил из багажника автомат и протянул его Владику.

– Держи, очкарик, – сказал он. – Ты уже большой ребенок. Пора тебе становиться мужчиной.

Следом за автоматом он вручил побледневшему Владику четыре пустых рожка к нему, а так же выдал коробку, набитую патронами.

– Заряжай, – приказал Цент, извлекая из багажника свой любимый дробовик. – Там будет некогда.

Владик трясущимися руками стал вставлять патроны в рожки. Он догадался, что задумал дикий князь. Тот планировал ехать в город. В город, откуда неслась несмолкаемая стрельба. Судя по всему, живые люди вели там бой с мертвецами.

Цент зарядил дробовик, рассовал патроны по карманам, затем вытащил из багажника деревянный ящик и осторожно снял с него крышку. Внутри оказались гранаты, штук, примерно, двадцать, проложенные пучками сухой травы. Когда Владик увидел, какой смертоносный груз они все время возили с собой, то едва не намочил порох.

Гранаты Цент забрал в салон, туда же взял дробовик и пару пистолетов. Владик хотел сесть вперед, но князь повелел ему разместиться сзади.

– Спереди ты мне мешаться будешь, – объяснил он. – Я в бою горяч, своих от чужих не отличаю. Могу пристрелить ненароком. Да и тебе сзади вольготней. Ну, погнали, пока тех дураков всех не загрызли. Готов геройствовать?

Вот чего-чего, а готовности к геройствам Владик не чувствовал. Вновь навалилась тоска по простой и безопасной крестьянской жизни, но автомобиль уже сорвался с места и понесся по дороге, вперед, навстречу битве.

Город начался внезапно с ряда трехэтажных домов, протянувшихся вдоль трассы. Владик увидел ветхую автобусную остановку, несколько брошенных автомобилей, и поворот, ведущий вглубь поселка. Стрельба неслась оттуда. Похоже, били минимум из трех стволов.

– Приготовься, – сухим тоном скомандовал Цент, сворачивая с трассы.

Владик потной трясущейся ладонью вцепился в цевье автомата. Ох, отвык он от этого за полтора-то года, основательно отвык. Уже забыл, какой это невыносимый ужас – прущая на тебя толпа зомби.