– Разве плохо любить то, чем занимаешься? – Рэй неохотно откусила сэндвич. – Я же без пяти минут дипломированный историк.

– Фанатизм, моя дорогая, ещё никого не доводил до добра. А ты в последнее время ведешь себя так, будто не можешь определиться, кто ты: ботаник-перфекционист или социопатка. Уж прости за прямоту.

– Ну, я вполне себе разносторонняя личность. Подай салфетку.

Прошедшая мимо компания третьекурсниц наградила их столик громким фырканьем. Рэй разглядела среди них блондинку Кэти – та в прошлом месяце пыталась распустить про нее слух, мол, Рэйчел Аллен стучит преподавателям за хорошие оценки… что уж поделать, Рэй не очень преуспела в общении с людьми. Зато посещала слишком много секций в детстве, включая каратэ.

В общем, Кэти получила по заслугам.

– Тебе бы не помешало вернуться в терапию. – Вивиан заметила её взгляд и показала девчонкам средний палец. – Вот курицы!.. Серьезно, Рэй, ты давно пропивала свои лекарства для сосудов?

– Я от них сплю как убитая целыми днями. И, я думала, речь о мозгоправе.

– Ну, это твое личное дело. Но, будь я на твоем месте, использовала бы родительские деньги на полную катушку. Правда, психолог – меньшее, что они тебе должны за все эти… пассивно-агрессивные штучки.

Рэй расхохоталась. Только Вивиан умела выразиться так изящно, при этом передав суть.

Разговор свернул в безопасное русло, и Рэй малодушно порадовалась, что подруга не стала расспрашивать её о кошмарах.

Она помнила раскидистую зелень, насколько хватает глаз, и ливень, и громадину пирамиды. Сон повторялся из раза в раз и всегда обрывался вспышкой молнии. Иногда та стреляла в пирамиду, иногда, реже в саму Рэй… от этого её тело распадалось, теряло вес, и она взлетала прямо в небо тысячами лоскутков, после чего – просыпалась…

Стремительно пронеслись оставшиеся занятия. В туалете Рэй ненадолго задержалась у зеркала, с каким-то отстраненным любопытством разглядывая свое лицо. Вивиан права: она совсем себя запустила. Впалые щеки, нездоровый цвет кожи, растрепанный пучок на затылке, покрасневшие белки глаз. А ведь её считали привлекательной – красивой богатой чудачкой со странностями. Необычная внешность – насыщенно-оливковая кожа и тёмные густые волосы в сочетании со светлыми глазами – с детства привлекала внимание окружающих. Мама всегда говорила про неё: «Окрутила бы принца, да с характером не повезло».

Рэй считала, наоборот, повезло.

Да и вообще, кого в Америке удивишь смешением кровей?

Вздохнув, Рэй скинула сумку и достала косметичку – профессор Догэрти ненавидела, когда к ней являлись в неопрятном виде.

***

Постучав, Рэй распахнула дверь кафедры Истории Мезоамериканских культур.

– Добрый день, профессор. Вы хотели меня видеть?

– А, это вы. – Догэрти даже не взглянула на неё, что-то быстро печатая в компьютере. – Подождите, пока я закончу.

Рэй присела напротив, исподтишка разглядывая своего научного руководителя и куратора. Профессор Догэрти всегда выглядела безупречно. О, хотела бы и она так выглядеть в её годы! Идеальная осанка, строгая прическа и очки в тонкой оправе дополняли образ, как нельзя лучше подходивший «‎Медузе Горгоне» исторического факультета. Младшекурсники шутили, что один её взгляд превращает в камень, выпускники же благоразумно помалкивали.

– У меня что-то на лице, мисс Аллен? – спросила Догэрти, не отрываясь от монитора.

– Нет, мэм. – Рэй опустила взгляд на её аккуратный маникюр. – Просто гадаю, зачем вы меня вызвали.

– Разве вы за годы в университете еще не научились терпению? Тогда Боуманс не зря вас ругает. – Она наконец закончила печатать и перевела на Рэй тяжелый взгляд. – Как вы объясните свои прогулы?