– Это эвэр-бурэ, – перевел чех. – Командир Джор говорит, что если ты потрубишь в него, тебе помогут…

Рог был небольшим, изогнутым, гладким, почти без украшений. Лишь по краям шел простой врезной орнамент в форме переплетающихся ромбов.

– Спасибо, – повторил Арцеулов, пристраивая подарок за поясом.

Всадник на белом коне поднял руку, прощаясь, остальные что-то прокричали, чех улыбнулся и взял двумя пальцами под козырек. Отряд рванул прямо с места в галоп и помчался обратно к подножию соседней горы.

Несколько минут оба молчали, наконец Косухин, шумно вздохнув, снял мешок с плеча.

– Ну чего, беляк, кажись живем?.. А славные они ребята!

Он еще раз вздохнул и начал деловито протаптывать дорожку к черному провалу пещеры. Арцеулов поглядел вслед уходящему отряду, подождал, пока темнота не сомкнется за последним всадником, и пошел следом. Но что-то заставило оглянуться.

…Ночь вступала в свои права, тьма покрыла вершины гор, лишь в ясном безлунном небе ослепительно ярко, по-зимнему горели звезды. Ростислав замер – прямо по небу, закрывая созвездия, неслышно скользили тени. Небесные всадники уходили вдаль, все выше, пока не исчезли среди бесстрастно мерцавших звезд.

В небольшой пещерке, где с трудом могли разместиться трое-четверо, кто-то оставил дрова и даже несколько клочьев старого ветхого шелка для растопки. Косухин уже хлопотал у очажка, сложенного из грубо обтесанных камней. Через минуту костер горел, рождая тени, дрожавшие на неровных холодных стенах.

В мешке оказались несколько банок американской тушенки и английского сгущенного молока, рис, бульонные кубики и полдюжины пачек все тех же папирос «Атаман». Вдобавок там был еще котелок, тяжелая фляга, две кружки, ложки и два коротких ножа.

– Во ребята! – покачал головой Степа, но затем, подумав, вздохнул:

– Эх, винтарь бы!..

– Жду распоряжений, – напомнил о себе Арцеулов, не желая бездельничать. Степа на миг задумался.

– Ну, эта… воды в котелок набери. И дровишек поищи, а то до утра не хватит.

Вопрос с водой решился просто – речка рядом. А вот дров не оказалось вообще.

– Плохо дело, – прокомментировал Косухин. – Этак в следующий раз в снегу ночевать придется, чердынь-калуга!..

– Не исключено, – согласился капитан. – Поэтому рис сварим сейчас, чтобы потом можно было есть всухомятку. Что там во фляге? Спирт?

Во фляге действительно оказался спирт. Открыли тушенку, плеснули спирту в кружки, и жизнь сразу же показалась куда привлекательней. Перекусив, Степа закурил и пустился в разговор:

– Значит так, – начал он, закутываясь в шинель и придвигаясь к огню. – Первое дело – от смерти ушли. Второе, где Наташа узнали. Ну, и к месту нас, почитай, доставили. Видать и вправду везет…

Арцеулову не хотелось разубеждать впавшего в излишний оптимизм краснопузого, но пришлось:

– Вы, Степан, не спешите. До Шекар-Гомпа три дня пути, а в самом может быть целый батальон охраны…

Про батальон Степа заводиться не стал – не ко времени, а вот насчет прочего не преминул:

– Ты, Ростислав, свой классовый пессимизм к делу не приплетай! Чего мы тут, дров с харчами не найдем? Раз эта пещера имеется, значит, чердынь-калуга, есть и другие!

– А в каждой – по дюжине братьев-разбойников. Еще прочим, неизвестно, чьи мы дрова палим. И, вообще, хотел бы я знать, куда нас занесло.

– Ну, значит спать по очереди будем, – рассудил неунывающий Косухин. – А насчет того, где мы – так дело ясное…

– Ну-с? – покосился капитан.

– Значит так, – начал Косухин, хмуря лоб. – Ехали мы на юг, это я по солнцу определил. Прошли эдак верст семьдесят – не меньше. Значит, пустыню пересекли и сейчас где-то на другом краю. Жаль, карты нет…