Старик заговорил. Что-то о душе и искрах. Кай потерял нить повествования. И навострил уши, только когда старик заговорил о страхах: страшно быть озадаченным. Быть озадаченным чем-то страшным – ещё страшнее. Марина – страшным горем, например. Это как чёрная дыра, стягивающая энергию, забирающая свет от искр. Энергию нужно экономить. И разум, а может, и душа оказывают медвежью услугу – затыкают дыру первым попавшимся объектом. Подгоняют действительное под желаемое, пусть и вопреки логике.

Знаешь, почему после смерти одного из супругов в счастливых браках оставшийся обычно скоропостижно вступает в повторный брак? Хочет, чтобы счастье длилось.

А ещё мозг просто экономит энергию: открытая задача стягивает на себя ресурсы. Закрываешь первым попавшимся пусть и абсурдным аргументом/человеком – и вуаля! Нет проблем. Сил – с избытком.

В мягких отблесках костра Кай видел хитрые искры в добрых глазах старика.

– Сейчас передо мной не Марина, – продолжил старик, – а девушка, которая издалека увидела одни единственные объятия, дала событиям свою трактовку. Испытала непонимание и возмущение. И быстро закрыла нарастающую внутреннюю боль (открытый вопрос) теорией про изменчивую память. Заткнула одно другим. Ты уверена в том, что видела? Или тебе просто больно оставлять увиденное без ответа?

Ксюша оправдывала Марину тем, что память выхватила первое попавшееся из реальности, чтобы заглушить боль. А сама подхватила первую попавшуюся теорию, чтобы не оставлять окно открытым, не оставаться озадаченной. Тогда вместо злости и бунта пришлось бы искать информацию, разбираться. Тратить силы.

– Только вот, – старик озорно хихикнул, – в области душевных страданий Марина бросилась в объятия незнакомца, потому что иначе её переедет танк. А девочка по имени Ксюша стянула с ближайшей полки теорию замещающей памяти, чтобы не щипали блохи.

«Клуб начинающих мракобесов объявляется открытым», – сказал бы Кай, если бы умел говорить.

– Мать с бабкой поочередно садятся со мной за семейные альбомы. Показывают пальцами на лица – это бабушка Груня (помнишь её?) готовила пироги с вишней, от которых невозможно оторваться, и собирала большие семейные праздники в Апрелевке. Она же в Апрелевке жила. И мы выезжали к ней на неделю каждое лето, пока ты не пропал… А это – дядя Коля… и новая история. Все вокруг очень хотят, чтобы я вспомнил то, чего не знаю. У них нет сомнений, что сам я не вспомню. Даже шанса мне не дают.

В ночь возвращения от уличного философа, старика-сковороды, Ксю нашла лже-Рому у себя под забором. Он сидел на стволе поваленного дерева под разлапистой бузиной и нервно курил.

Он не скрывал от Ксюши обмана: ему было слишком страшно. Да, выпал шанс прикинуться пропавшим и обнаруженным ребёнком. Фото даже не смотрел. Хотел уклониться от бродяжничества и мелкого мошенничества, а полицейские какого-то пропавшего мальчишку обсуждали, Рому.

Когда увидел Ромино фото, давать задний ход было слишком поздно… Думал, при встрече с разочарованными родственниками пропавшего мальчишки начать сумасшедшего отыгрывать. Однако семья его приняла…

Кай смотрел на поверженного беглеца. Ликовал за Ксю – вот он, триумфальный час признания: можно разоблачить лжеца или похвалить себя за правоту.

Поначалу псевдо-Рома развеселился… Всё складывалось гладко. А потом задался вопросом, и стало жутко. Одним простым вопросом: почему они это делают? Тогда волосы встали дыбом. Что за страшный секрет заставляет выдавать незнакомца за сына? Какие последствия снимет с семьи возвращение сына?

– Они просто ждут суда по подтверждению личности, – жалко едва пискнул незнакомец, прикрывающийся именем Рома. – А что дальше? Что со мной будет, когда я стану им не нужен?