– Выходи, – разочарованно вздохнул Манин, когда УАЗ остановился возле прокуратуры. – Дурак ты, Андрюша.

В кабинете следователя Воробей подсел к двум статистам и упёр отрешённый взгляд в окно. Павел мысленно потирал руки. Ещё бы: считай, в течение дежурных суток раскрыл изнасилование. Тяжкое преступление против личности! Осталось пригласить потерпевшую, чтобы она ткнула пальцем в преступника, и дело в шляпе. Дальше пусть прокуратура над бумагами кропит. Это уже технические проблемы.

Вера вошла, ни на кого не глядя, и остановилась возле двери. Когда её спросили: «Узнаёте ли вы кого-либо из представленных на опознание мужчин?» – глаза Веры вскользь пробежали по статистам и, споткнувшись на Воробьёве, уплыли в сторону. Она уставилась в пустое пространство перед собой. Уши вспыхнули, став ярко-пунцовыми. Манину, который стоял позади, показалось, что он чувствует исходящий от них жар.

– Нет, я никого не узнаю, – нерешительно промямлила девушка.

Что?! Как так! У Павла едва не вырвался возмущённый крик. Следователь, тоже ожидавший совсем другого ответа, потерял дар речи. Статистам и понятым было сказано помалкивать, что они и делали. А Воробьёв продолжал равнодушно пялиться в окно.

В груди Павла бушевала буря. Он готов был придушить эту куклу прямо здесь и сейчас. Что она вытворяет? Ведь уверенно показывала на Воробья на фото и на видео. Не могла она его не опознать.

Оставив надежду на онемевшего следователя, Манин с трудом разлепил злобно сжатые губы и попытался спасти ситуацию:

– Не торопитесь, Вера, посмотрите внимательно…

– Я посмотрела.

– Подойдите ближе, – продолжал настаивать Паша. При этих словах Верка бросила на него быстрый взгляд, в котором читался явный испуг. – Можете попросить любого из опознаваемых встать, повернуться к вам, чтобы лучше разглядеть.

– Нет, нет, не надо, – поспешно замотала она головой. – Я всех разглядела. Это не он.

– Кто «не он»?

Сообразив, что сморозила лишнее, Вера потупилась, тихо сказав:

– Его здесь нет, – и зарделась ещё больше.

«Что ты творишь, девочка!»

Манину стало ясно: сегодня Воробей ушёл от тюрьмы. Продолжать этот фарс было бессмысленно. Пора закругляться. В полной тишине следователь дописал протокол, собрал подписи всех участников и объявил следственное действие оконченным. Воробьёва пришлось отконвоировать в машину и оставить под охраной водителя. Манин же вернулся в кабинет.

– Что это значит?! – набросился он на Верку, которая, понурив голову, сидела напротив следователя. – Ты так шутишь?! Поиграть со мной вздумала?!

– Я испугалась… – заплаканный голос и глаза на мокром месте.

– Чего испугалась, когда вокруг столько народа?! Да если бы ты сейчас на него показала, он бы уже в камере парился!

– А если бы его не посадили? Он же меня знает!..

Она осеклась, но поздно. Паша всё понял. Верка тоже прекрасно знала Андрея. Может, училась с ним в одном классе, но молчала об этом. Теперь Манин был окончательно сбит с толку. Либо она полная дура, либо наоборот, слишком умная, и ведёт какую-то свою замысловатую игру. Тут, скорее всего, первое. Но если второе…

– Почему ты не сказала, что знакома с ним? – Павел угрожающе навис над плачущей девушкой.

Вера съёжилась под его прожигающим взглядом.

– Не хотела, чтобы из-за меня у него были неприятности, – послышался едва различимый плаксивый голосок.

Ну, точно, дура. Фамилию с кличкой не захотела называть, зато по фотографии опознала.

Следуя твёрдой привычке всегда и всё доводить до конца, Манин заставил Верку пересказывать историю с изнасилованием с самого начала. Переспрашивал по несколько раз, выясняя мельчайшие подробности, устраняя противоречия, пока к исходу дня не докопался до истины. А заключалась она в том, что никакого изнасилования не было. Всё произошло по взаимному согласию между Веркой и Воробьём.