– Не буду.

Знавал я таких ребят. Их не пугал даже церковный гнев и пристальное внимание Ордена Праведности. Кстати, почти все они плохо кончили.

Еще несколько столетий назад Папа Иоанн Шестой скрепил золотой буллой[15] документ «De animis existentiis et legibus ad eas res pertinentibus»,[16] где было сказано, что Церковь резко против, чтобы кто бы то ни было из рабов божьих вмешивался в вопрос существования невинных душ без персонального одобрения и письменного разрешения священников. Святой Престол искренне считает, что души «в руках Божьих, и негоже людям лезть в дела Его». По разумению Церкви, раз души не спешат к воротам в рай, значит, их время не пришло. Разумеется, подобный церковный закон не касался злых душ, так сказать «вредящих людям по Дьявольскому наущению».

– Не все соблюдают правила, Людвиг. – Проповедник смотрел, как детвора пускает в луже кораблики.

– Это в природе человеческой. Вот уж чему я никогда не буду удивляться.

– Пойду прогуляюсь. Давно здесь не был.

– Увидишь Пугало, скажи ему, где мы остановились.

Он не ответил мне ни да ни нет и свернул за угол. Порой старый брюзга становится невыносим, и я начинаю удивляться, почему терплю его рядом с собой.

Я пошел вниз по Колбасной, чувствуя, как начинает припекать солнце. В княжестве царила настоящая жара, и поговаривали о скорой засухе. Судя по реке, протекающей под городскими стенами, если не будет дождей еще недели две, – наступят не самые лучшие времена.

Трактир «Под русалкой» находился недалеко от Замшелых ворот, возле которых начинался оживленный фирвальденский тракт. Но из-за высокой цены на проживание, еду и вино здесь было удивительно свободно, чего не скажешь о соседних заведениях. Народу туда набивалось, как альбаландских селедок в тесную бочку – дверь не закроешь. Лично я в подобных местах стараюсь бывать как можно реже и предпочитаю возможность сидеть за столом в одиночестве, а не в окружении сомнительных личностей.

Впрочем, от недостатка клиентов трактир «Под русалкой» никогда не страдал. Здесь останавливались те, кто ценил тишину, комфорт и хорошую кухню и готов был платить за это гораздо большие суммы, чем принято в придорожных заведениях в этой части города.

Сейчас кроме меня в зале было совсем немного посетителей. Никто друг другу не мешал, все были заняты едой и беседой. Я сел за свободный стол, махнул хозяину, чтобы принесли холодного пива.

– И что теперь? – Проповедник – моя головная боль. Как и она, он любит появляться неожиданно. – В чем смысл очередного дурацкого поручения Братства?

– Я так надеялся, что ты отправился гулять надолго, – вздохнул я.

– А я так надеялся, что у тебя хватит ума отказаться.

– От некоторых вещей отказываться себе дороже.

– Так что они хотят?

– Просят помощи в поисках одного человека. Хартвига Нитца. Уроженца Тринса. Его поймали на мошенничестве два дня назад, отправили в Каменную пустошь, а затем куда-то перевели. Куда – никто не знает.

– И зачем, скажи мне, грешному, этот проходимец нужен стражам? И на кой, прости господи, черт, ты занимаешься тем, что ведешь розыски пропавшего?

– Насчет первого ничего не скажу, насчет второго – потому, что меня попросили люди, гораздо более влиятельные, чем я. Я не могу игнорировать приказы, даже если ты продолжаешь считать, что каждый из стражей – вольная пташка, которая себе на уме.

Мне принесли пива, и Проповедник, скривившись еще больше, чем обычно, отвернулся, не желая продолжать беседу.

Пугало так и не появилось, что меня, в отличие от вновь разговорившегося Проповедника, совсем не беспокоило. Он же, не переставая, ныл, что черт знает, чем оно может заниматься, когда остается без моего присмотра.