– Приветствую главного ненавистника МИДа.

Видел я его впервые, потому стал гадать, кто это, что не «козыревец», понятно.

После короткого знакомства с медицинским центром и торжественного открытия начался скромный фуршет. Седовласый незнакомец, судя по всему, ровесник моего отца, стоял рядом с митрополитом Питиримом и призывно махнул рукой, предлагая к ним присоединиться. С владыкой мы уже были знакомы. Приветствовав обоих, я отказался от водочки и взял стакан сока.

– Сергей Николаевич, хочу вам представиться…

Вежливо, но твердо я перебил:

– В этом нем необходимости. Комсомол был и останется светлейшей частью моей жизни. А в годы юности, пусть по фотографиям, но первых секретарей ЦК ВЛКСМ мы знали в лицо, уважаемый Борис Николаевич.

Это был Б.Н. Пастухов, ставший в тот момент первым заместителем министра иностранных дел России.

Так произошло наше знакомство с этим замечательным человеком. Память о комсомоле сразу нас соединила, мы тепло поговорили о 70-х, горестно о текущих временах. Через много лет я признался, что избрание неведомого нам, сибирским школьникам, Б.Н. Пастухова первым секретарем ЦК комсомола меня потрясло, поскольку новому нашему комсомольскому лидеру было уже 40 лет! Для нас тогда 20-летние казались сверхвзрослыми, а 30-летние – стариками, дела которых идут к закату. Лишь когда мне самому исполнилось 40, я понял, что и 60, и 70 – это не возраст. Главное, чтобы было здоровье и буйство души, чтобы человек сохранял тот юношеский кураж, который гонит прочь скуку и равнодушие. Это и есть пассионарность.

Мы часто контактировали впоследствии по служебным делам, особенно на кавказском направлении. Иногда спорили (особенно в период, когда в российском МИД заправлял А. Козырев), но действовали дружно и согласованно. Но всегда Б.Н. Пастухов был образцом четкости и самодисциплины, последовательности в проведении линии Кремля. Как только мог, он пытался передвигать «генеральную линию» в направлении государственных интересов.

Даже в мелочах он сохранял высокий уровень своей работы. В 90-е годы российские начальники, особенно в Правительстве, перестали брать трубку телефонов даже правительственной связи, ставя все чаще дублирующие аппараты в своих приемных. Между тем, связь потому и называлась правительственной, что ее имели право использовать только лица, на которых номер был зарегистрирован. В какой-то момент Б.Н. Пастухов оказался единственным членом правительства, который всегда трубку телефона брал сам. Я не мог как-то сдержать восхищения:

– Борис Николаевич, Вы единственный руководитель в Российской Федерации, который соблюдает служебную инструкцию по использованию АТС. Кроме Вас это делает только патриарх Алексий II. Не могу не сказать, что Вы традиционно – эталон и пример для подражания.

– Сергей Николаевич, меня партия и комсомол учили порядку и дисциплине. По-другому не хочу и не буду. Если к такому стилю работы присоединитесь – буду рад.

В отличие от многих государственных деятелей той эпохи, Б.Н. Пастухов сохранил за собой самостоятельность действий, инициативность в разрешении любых вопросов. Как опытный аппаратчик, он никогда не нарушал инструкций и указаний высшего руководства, но ему удавалось даже при Ельцине и Черномырдине не ползти к решению вопроса по узкому коридору ограничений полученного задания, а ювелирно ткать это решение, балансируя на грани между разрешенным и недопустимым. И всегда со стороны оптимального отстаивания долгосрочных интересов России.

В 2013 году, чествуя этого выдающегося человека в год его 80-летия, я искренне сказал, что именно Б.Н. Пастухов и подобные ему лидеры ВЛКСМ стали для меня в свое время символами единства слова и дела, лучшего, что было в комсомоле. Свой адрес юбиляру я подписал помимо некоторых своих регалий, прежде всего, первой: член ВЛКСМ с 1973 года.