Небольшой бунгало со стеклянными стенами, в котором проживал Роман, практически никогда не запирался на ключ. Просто в этом не было необходимости – преступления с проникновением на чужую территорию в страте М случались крайне редко, такие случаи были из ряда вон выходящими. Если кто-то несанкционированно проникал в страту М из нижестоящих страт, полицейские предупреждали жителей и те запирали дверь на ключ. Изредка случалось, что происходили кражи жителями страты Т. Последний такой случай произошёл два года назад. Преступника отправили в страту Н без права тестирования в течении семи лет. А другой, предыдущий вор ударил хозяина обворовываемого дома и его сослали в страту С без права тестирования в ближайшие пятнадцать лет. Тюрем в страте М, как и в стратах Т и З не было. Преступников отправляли в другие страты, а в случае серьёзных правонарушений, таких как причинение вреда здоровью средней тяжести и тяжких – преступников отправляли не просто в другие страты, а отдавали под суд, где в дальнейшем определяли меру наказания.

Остаток дня Роман провёл за книгами. Он обожал книги, особенно напечатанные и особенно взятые в библиотеке. В отличие от электронных, печатные экземпляры были в некотором роде уникальными, имели свою историю. Пятнышко, загнутый лист, запах – всё говорило о том, что кто-то ещё читал их, просматривал, погружался в мир идей. А новые книги, с запахом свежей типографской краски, позволяли оставлять свой первый след, задавать начало истории.

Ещё Роман любил дождь. Даже в те моменты когда небесная вода заставала его врасплох и делала мокрым до нитки. В этот вечер тоже шёл дождь. Увесистые капли до поздней ночи барабанили по крыше.

«Интересно, а сколько людей в нижних стратах любят дождь, книги и гулять босиком?» – задал себе Роман вопрос без ответа.

«В природе противоположные причины часто производят одинаковые действия: лошадь равно падает на ноги от застоя и от излишней езды»

(М.Ю. Лермонтов)

Прошло восемнадцать дней. Кирилл снова приехал в страту Моралистов и после посещения родителей пришёл на встречу с другом. Они сидели на том же самом месте на пляже. Художник был явно не в духе, он то и дело дергал себя за волосы и жевал нижнюю губу.

– Снова ничего… ничего… – процедил творческий сквозь зубы.

Роман придвинулся к нему и хотел было ободряюще похлопать друга по плечу, но тот жестом дал понять, чтобы его не трогали.

– Угадаешь чему они присудили первое место, а? – Глаза Кирилла сверкнули злым огоньком и не дожидаясь ответа он сказал сам. – Эбру! Мать его, эбру! Неоновый дракончик на воде, который с первого взгляда больше напоминает бензин в луже.

– Друг… – попытался вставить Роман, но не тут-то было.

– А второе место? Ну? Эбру, снова долбанное эбру! Веточка рябины. Зачем им моё море днём и ночью на одном холсте? Это как метать бисер перед свиньями. В следующий раз сделаю картину за пару секунд – помочусь в тазик с водой и будет эбру на тему «солнечный свет в колодце»!

– И даже не третье место? – сочувственно уточнил Роман.

Тут Кирилл его услышал. «Даже не третье место» звучало как-то издевательски и больше вписывалось в саркастический монолог Кирилла, чем походило на слова утешения. Художник, до этого смотревший в даль невидящим взглядом, повернулся лицом к Роману и вперился в того глазами, в которых читалась крайняя степень раздражения.

– Нет, не третье, ядрёна вошь. Медь отдали ушному слонику из зубной пасты. Чел наносил зубную пасту на своё ухо и рисовал слоника.

– Ух ты, – искренне поразился Роман. – А ухо осталось при нём или он… как Ван Гог.