– За руль! – его лицо покраснело, даже в темноте я увидела, как капилляры в глазах полопались от натуги.

– Ладно, ладно. И незачем так ноздри раздувать, – подняла я руки в защитном жесте.

Находясь вдалеке от столичного гула, мы мчались по ночной автостраде. Однако спокойную картину нарушало множество тяжелых грузовых машин, беспрестанно проносящихся по встречной полосе.

И без того скверную поездку ухудшил начавшийся ливень. Капли дождя мерно барабанили по крыше машины, создавая убаюкивающий аккомпанемент. Погода в июне была прекрасной. Это лучший месяц лета, однако проливной дождь стал настоящим испытанием для меня.

Видимость была отвратительной, что значительно осложняло управление. Мои веки тяжелели, и я все чаще клевать носом. Дон Хён, примостившийся рядом, уронив голову мне на плечо, мирно спал. Видимо, охота за мной и побег из тюрьмы основательно вымотали его, раз он позволил себе уснуть находясь вблизи со своей жертвой, то есть мной, после всего случившегося. Несмотря на громкую музыку, игравшую в салоне автомобиля, я все же не устояла и тоже погрузилась в объятия сна.

Пробуждение было внезапным и резким. Яркое свечение фар ударило мне в глаза, а резкий гудок пронзил барабанные перепонки. Я не сразу осознала, что нахожусь за рулем. Инстинктивно попыталась вывернуть руль, но тут Дон Хён, резко схватившись за него, повернул в противоположную сторону, причинив нестерпимую боль моей руке, пристегнутой к рулю наручником. Я вскрикнула, охваченная паникой.

Только тогда поняла, что мы мчимся по встречной полосе дороги. Чудом избежали столкновения с многотонным грузовиком и теперь продолжаем движение на грани катастрофы, балансируя между несущимися на нас фурами,

Дон Хён, очевидно, тоже осознал нашу ошибку и изо всех сил пытался выровнять машину. Его руки дрожали, а на лице застыло выражение ужаса. Он не хотел умирать, как и я! Мы оба сейчас были измотаны и дезориентированы.

Я не могла поверить в происходящее. Я всё ещё не могу прийти в себя, в полусне мне казалось это бредом. Всего несколько секунд назад мы были так близки к смерти и теперь продолжали борьбу. Еще один грузовик несся прямо на нас… Я зажмурилась ожидая неминуемого.

Сердце мое бешено колотилось. Мы оба были в полном шоке. Я чувствовала как дрожит рука корейца, обхватившая руль. Я открыла глаза и посмотрела на его совершенно побледневшее лицо. Я погибну вместе с убийцей. Интересно, я вместе с ним попаду в ад?

– Теперь, ты больше никому не причинишь вреда, – прошептала я.

– Надеюсь, мы встретимся в новой жизни птичка! Прости меня, – проигнорировав мои слова, проговорил Дон Хён голосом, в котором звучала вина.

Через секунду произошло столкновение. Ну вот и все! Свидетель Кристина Смирнова и киллер Ву Дон Хён, перестали существовать!

Голова болит, я не могу открыть глаза, они будто налиты свинцом. Странное ощущение, я как будто парю в облаках.

Где я? Кто я? Пытаюсь пошевелить руками, не могу. Не понимаю что такое руки и зачем ими шевелить? Меня больше не существует. Это хорошо, ведь жить сложно. А что такое жить?

Мое существование растворилось, как дым. Это было скорее не отсутствие, а глубокое облегчение. Жизнь, с ее бесконечными тяготами и заботами, казалась теперь чужой и далекой. Что такое жизнь? Ответ на этот вопрос повис в воздухе, неприкаянный и неуловимый.

Мое тело, прежде подчиняющееся моей воле, стало незнакомым и чуждым, у меня вообще теперь нет тела. Я не ощущаю его, не воспринимаю его как часть себя. Словно какая-то невидимая сила отделила мой разум от телесной оболочки. Я испытываю еще и растерянность. Память и сознание исчезли, оставив лишь пустоту и непонимание.