Ее успех еще более укреплялся тем фактом, что в то время, как театр войны находился довольно близко к ее границам для того, чтобы обеспечить максимально возможное развертывание сил, она в то же время вмешалась в уже завязавшуюся борьбу. В нее она вступила со всеми своими ресурсами и в наиболее удобный для себя момент.

Это двойное преимущество настолько решающе, что позволяет не только сильным монархиям, но даже малым государствам оказывать контролирующее влияние, когда они знают, как извлечь из этого выгоду.

Два примера могут это подтвердить. В 1552 году курфюрст Мориц Саксонский смело объявил войну Карлу V, который был правителем Испании и Священной Римской империи (Германия и Италия), причем в 1525 году Карл V победил французского короля Франциска I. Этот шаг привел к войне в Тироле и остановил великого завоевателя на взлете (Карл V проиграл борьбу с коалицией германских князей).

В 1706 году герцог Савойи Виктор Амадей, объявив себя врагом Людовика XIV, изменил положение дел в Италии и стал причиной отзыва французской армии от реки Адидже к стенам Турина, где она потерпела полное поражение, увековечившее имя принца Евгения Савойского.

Достаточно было сказано, чтобы проиллюстрировать важность эффекта этих благоприятных интервенций; можно привести новые примеры, но они ничего больше не добавят для того, чтобы убедить читателя.

Существует два вида вторжения: при одном нападению подвергается соседнее государство; при другом – отдаленный пункт, то есть – вторжение на территорию большой протяженности, жители которой могут быть нейтральными, колеблющимися или враждебными.

Завоевательные войны, к сожалению, всегда удачливые, что в полной мере доказали на волне своих успехов Александр Македонский, Цезарь и Наполеон. Однако существуют естественные ограничения в этих войнах, которые не могут быть преодолены без того, чтобы не навлечь на себя большую беду. Камбис в Нубии около 525 года до н. э., Дарий в Скифии в 512 году до н. э., Красс в Парфии в 53 году до н. э. и император Юлиан Отступник в Иране в 363-м и Наполеон в России в 1812 году предоставили кровавые доказательства этой истины. Любовь к завоеваниям, однако, была не единственным мотивом у Наполеона: его личная позиция и его соперничество с Англией подвигли его на предприятия, целью которых было сделать его великим. Это правда, что он любил войну и ее возможности, но он также был жертвой необходимости быть успешным в своих усилиях или в том, чтобы уступить Англии. Можно было бы сказать, что Наполеон послан в этот мир, чтобы учить генералов и государственных деятелей, чего им следует избегать. Его победы учат тому, чего можно достичь активностью, храбростью и мастерством, а его провалы тому, чего можно было бы избежать, проявив благоразумие.

Война вторжения без убедительной причины – подобно той, которую вел Чингисхан, – является преступлением против человечества, но она может быть прощена, если не оправданна, если вызвана великими интересами или если ведется с хорошей мотивацией.

Вторжения в Испанию в 1808 и 1823 годах равно отличались друг от друга, как по цели, так и по результатам: первое было хитрым и вероломным нападением, которое угрожало существованию испанской нации и было роковым для его инициатора. Второе, сражаясь против опасных принципов, продвигало общие интересы страны и было с большей готовностью приведено к успешному завершению, потому что его цель нашла одобрение народа, территория которого подверглась вторжению.

Эти примеры показывают, что вторжения не обязательно все носят один и тот же характер. Первое много способствовало падению Наполеона; второе восстановило отношения между Францией и Испанией, которые никогда не должны были быть изменены.