Согласно учению Махаяны, помимо самоосвобождения возможно еще освобождение с помощью бодхисаттвы (см. 24.15). Стоит пресечь страсти, сравниваемые с «горящей соломой» и «раскаленными углями»[25], и исчезает привязанность к вещам. Тогда они как бы не существуют. Затем исчезает различие между положительным и отрицательным, человек не стремится более к приятному и не избегает неприятного. Он не стремится ни к злу, ни к добру. На первых шагах по пути просветления еще можно испытывать радость, однако вскоре «рассеивается полная самомнения сущность «Я», срубается под корень, так что больше нечему развиваться»[26], и наступает полное беспристрастие. Даже буддийское учение представляется излишним, как голое средство к достижению цели. Оно больше не имеет ценности. Человек ожидает смерти, и если не перерождается, то достигает нирваны. Если желания устранены, тем самым удален хворост из-под котла. Все иллюзии рассеиваются, «Я» теряет всякое значение и в итоге растворяется в нирване. Все происходит «подобно тому, как исчезает огонь,/ Когда заканчивается хворост»[27]. Имея в виду эту цель, вьетнамский буддийский монах Тхит Ньят Хань[28] рассматривает 20 практических приемов медитации, обучающих умению «гасить пламя» при ослеплении желанием, гневом и ревностью.

[После того как Геракл доставил яблоки Гесперид Эврисфею], «он не стал возвращаться в Микены прямой дорогой. Сначала он отправился в Ливию, где царь Антей, сын Посейдона и Матери-Земли, имел обычай заставлять всех путников бороться с ним до полного изнеможения, а затем убивал своего противника. Ведь он был не только искусным атлетом, но и восстанавливал свои силы, прикасаясь к земле. Черепами своих жертв он украшал кровлю храма Посейдона. Неизвестно, то ли Геракл, решивший покончить с этим варварским обычаем, вызвал гиганта Антея на поединок, то ли его самого вызвал Антей. Гигант жил в пещере под высокой скалой, питался львиным мясом и спал на голой земле, чтобы не только сохранять, но и увеличивать свою и без того непомерную мощь. Мать-Земля, не потерявшая способности рожать после того, как произвела на свет гигантов, зачала Антея в ливийской пещере и гордилась им больше, чем своими ужасными старшими детьми – Тифоном, Титием и Бриареем. Олимпийцам не поздоровилось бы, если бы Антей сражался против них в долинах Флегры. Перед поединком оба участника сбросили с себя львиные шкуры, но если Геракл на олимпийский манер натер свое тело маслом, то Антей посыпал свои ноги горячим песком на тот случай, если его прикосновение к земле через подошвы ног окажется недостаточным. Геракл хотел приберечь свои силы и утомить Антея и очень удивился, когда, бросив его на землю, увидел, как наливаются мышцы гиганта и как сила вливается в его тело. Это Мать-Земля вернула ему истраченные силы. Соперники вновь схватились, и на этот раз Антей упал сам, не дожидаясь, когда соперник бросит его наземь. Тогда Геракл, поняв, в чем дело, поднял Антея над землей, сломал ему ребра и, несмотря на стенания Матери-Земли, держал его в могучих объятиях до тех пор, пока тот не испустил дух»[29].

Этому применению стратагемы 19 в древнегреческом мифе Магда Штаудингер (Staudinger) и Регина Катер (Kather), Регина (род. 1955), специалист по античной философии (Freiburger Universitдtsblдtter (Записки Фрейбургского университета, тетрадь 136, Фрейбург, июнь 1997), дают современное толкование. Человек противопоставил созданную им техносферу природной биосфере. Борьба между Гераклом и Антеем олицетворяет борьбу между силами цивилизации и неукротимыми силами природы. Как только Антей в борьбе с Гераклом касается земли, в него вливается новая сила. Лишь когда Геракл отрывает его от земли, из него вместе с силой уходит и жизнь. Геракл, представитель техносферы, удушает его. Так и человек может укротить грозящие ему силы природы и по меньшей мере в некоторой степени обезвредить их. Тем самым он может использовать силы природы в своих целях. Но при этом, разумеется, он должен соблюдать законы природы и помнить о них. Если он забывает об этом, нещадно эксплуатируя силы природы, если он, подобно Гераклу, не знает удержу, он уничтожает природу. Человек, безусловно, погубит сам себя, если его жажда власти будет непомерно расти, так что он полностью заместит техносферой биосферу. Ведь, разрушая биосферу, он отнимает у природы возможность самовосстановления. Тем самым человек подрывает основы собственной жизни. Неосторожно направляя свою техническую мощь против природы, чтобы эксплуатировать ее, он рубит сук, на котором сидит. При таком подходе к стратагеме 19, когда хитрость обращается в глупость, человек не отводит от себя опасности, а просто лишает себя почвы под ногами: